— А чего это мы сюда пришли? С кем ты меня собираешься знакомить?
— Да нормальный он мужик, недоверчивая моя. К плохому не привела бы. С новичками возится, помогает вам притереться, работу найти. Из бывших попаданцев, кстати. Здесь уже лет пятнадцать, а вот, поди ж ты, всё вас опекает.
Я немного успокаиваюсь.
— А почему здесь, если из попаданцев? Сороковник не прошёл?
Гала медлит с ответом.
— Прошёл, даже больше, чем прошёл. Но, чур, уговор: захочешь узнать подробности — сама у него и спрашивай. Он об этом болтать не любит, и вообще молчун. Дом-то оценила? Внутри тоже интересно, сама увидишь. И обрати внимание на хозяина: он с домом — один в один.
— Это как?
— Такой же надёжный. Из пушки не прошибешь. Тупишь, голуба? С чего бы?
С голоду. Вздохнув, я снова окликаю Нору, заглядевшуюся на здешнего мачо. Виновато опустив голову, она бредёт за нами по ступенькам. Неслышно и легко открывается массивная дверь, пропуская в прохладные сени.
По левую руку от входа просторный арочный проход, вероятно, на кухню, потому что краем глаза я успеваю заметить широкий разделочный стол. Но нам — направо, в большой обеденный зал, изрядно затемнённый. Половина ставен прикрыта, но и этого хватает, чтобы подивиться здешней мебели: добротные крепкие столешницы способны выдержать и жареного быка, и удары могучих кулаков, буде захочется добрым молодцам поспорить, а при взгляде на лавки невольно вспоминаешь, что на таких когда-то не только сидели, но и спали с комфортом. Гала дёргает меня за рукав. Опять, мол, загляделась…
— День добрый, Васюта!
— Добрый, — отзывается из-за стойки густой низкий голос. — Рад, гостьюшки. Да я смотрю, у нас тут не одна новенькая, а две…
Хозяин опускается на корточки, протянув руку, и моя псина тотчас суётся здороваться. Такая вот простая. Он позволяет себя обнюхать, треплет собакина по загривку, шепчет на ухо — в общем, очаровывает. Наконец идёт к нам, и мне вдруг хочется спрятаться за Галу, как недавно Нора жалась ко мне от Хорса: первое впечатление, что сдвинулась и пошла каменная глыба. Он слишком велик, чтобы вот так, сходу, рассмотреть. Приходится запрокинуть голову.
— Вот, Вася, это Ванесса. — Голос у Галы звучит мягче обычного. Глаза, похоже, светятся. — Моя последняя подопечная. Прибыла вчера, прошу любить и жаловать. А это Нора, бесстрашная псина.
Ага. Я, значицца, просто подопечная. А собачка моя — бесстрашная. Эк у них, однако, расставляются приоритеты…
— Наслышан, — хозяин кивает. — Ящер, однако, вам достался, гостьюшки… Сильны, ничего не скажешь!
Нет, зачем он меня конфузит, не видит, какая из меня вояка?
А сам он, безусловно, хорош, и я теперь понимаю, почему на подходе к трактиру-терему у Галы подозрительно блестели глаза и расцветали щёки. Первое, что от него ощущаешь — это мощь. Конечно, он не скала, как попервоначалу кажется, но размах плеч сразу заставляет подумать, что дверные проёмы хрущёвской квартиры будут для него, мягко говоря, тесноваты. Второе — краси-ив… Буйные рыжие кудри чуть тронуты сединой, аккуратно подстриженная бородка вьётся кольцами, тёмные глаза из-под лохматых рыжих бровей смотрят по-мальчишески весело, хотя годочков-то ему поболее моего будет, впрочем, борода может и старить, не берусь судить… Белая рубаха с вышивкой мягкими складками обтекает выпуклую грудь, рельефные бицепсы. Кожаные штаны, тоже в мягкую сборку, заправлены в сапоги. Я прищуриваюсь — неужели шпоры блеснули? Снова поднимаю взгляд.
Это — трактирщик?
Кажется, я совершенно неприлично на него пялюсь.
Поймите меня правильно. У нас тоже хватает крутых парней… может быть. Но где я их вижу? В офисе? Наши богатыри — или с возрастными животиками, или болезненно сухощавы, вечно сутулые, вечно зелёные от нервов и переработки. Коллеги, сотоварищи, хорошие ребята, но редко кого можно представить несущим тебя на руках и подставляющим надёжное мужское плечо… За Васютиными плечами хотелось немедленно спрятаться и провести всю оставшуюся жизнь.
Что-то я отвлеклась. Мы вроде как представлены, а дальше? За руку поздороваться? В пояс поклониться? Что здесь принято?
— Хороший у вас пёсик, — говорю невпопад. — Только почему зовут так странно? Хорс — это же конь?
— А он и есть конь, — поясняет хозяин вроде серьёзно, а в глазах пляшут чёртики. — Жеребец. Всех сук в округе загонял, а кобелям сразу хребет перекусывает, вот и держу взаперти, пока соседи с кольями не пришли разбираться. Садитесь, гостьюшки.
У него красиво очерченные губы, просто неприлично для мужчины красивые. Угадывается ямочка на подбородке, на лбу намечаются две-три трогательные морщинки. В очередной раз одёргиваю себя. Прекрати заглядываться! Стыдно, матушка, в твоём-то возрасте…
— Благодарствую, Вася. — Гала легким движением руки задаёт мне направление к ближайшему столу. — А накапай-ка нам по рюмочке твоей наливочки, для знакомства и с устатку. Мы с подружкой с утреца на ногах, притомились.
Я с наслаждением плюхаюсь на лавку, и всё, чего мне не хватает для полного счастья — это вытянуть ноги куда-нибудь повыше. Хозяин прихватывает со стойки плоскую бутыль тёмного стекла, две стопочки, смотрит на меня вопросительно. Я качаю головой, — в чужом месте и с незнакомыми людьми пить не хочу. Он не настаивает, подсаживается к нам, придвигает ведунье наполненную стопку.
Гала поводит стаканчиком передо мной. Подмигивает.
— Определи состав. Может, всё-таки дать попробовать?
— И так чую. — Я тяну носом. — Хороший самогон, двойной очистки. Мускатный орех, гвоздики совсем немного, кардамон, чуть-чуть ванили. И травка… Зверобой, конечно.
— Видал? — ведунья довольна, словно сама готовила этот фокус.
— Травница? — с сомнением говорит Васюта. — Чует хорошо, но… непохожа.
— Вот и я о том же, — бросает Гала с досадой. — Пока ничего определённого. — Нашаривает в сумке флакончик, отсчитывает десять капель в рюмку.
…А Васюта, я же вижу, тоже за ней считает, и результат ему не нравится. Гала, заметив его внимание, грозит пальцем. Какие-то тут у вас свои секреты ребята, только не нужны они мне. Вот покушать бы… мне и моему цыганёнку хвостатому. Как бы опять в животе не забурчало, а то стыда не оберёшься. Хозяин тем временем шумно вздыхает и потирает затылок.
— Такое дело, — говорит, вроде бы ни к кому не обращаясь. — Ольгу-то я вчера выгнал. Так что угостить пока нечем: печь, конечно, протопили, а готовить не готовили.
Гала хихикает.
— Да ты за месяц уже третью выгоняешь! Что, эта тоже домогалась?
Он мрачнеет, насупившись.
