Последняя мысль вызывает буйную волну возмущения, и я даже оглядываюсь в надежде, что всё есть, просто я не заметила, но увы. Коридор действительно пуст и совершенно беззащитен.
Я фыркаю и, помянув герцогскую беспечность, топаю к знакомой двери. А приблизившись, поднимаюсь на задние лапы, чтобы передними нажать на ручку и тут же ввалиться в гостиную.
Ввалиться и замереть! И даже присесть от неожиданной и совершенно жуткой догадки! В коридоре пусто, дверь личных покоев не заперта, и это при том, что в замке присутствуют неблагонадёжные гости. Так что если Дантос нарочно о личном спокойствии не позаботился? Что, если блондинчик намеренно… даёт шанс Катарине?
Какая-то часть моего сознания назвала эту мысль бредом, другая напомнила, что я сама замуж за герцога Кернского как бы не рвусь, и вообще… отношусь к нему довольно ровно. То есть поводов для ревности или тем более паники вроде нет. Но, несмотря на всё это, в глазах потемнело, а сердце застучало до того сильно, что захотелось позвать доктора.
Эта мучительная вспышка длилась целую вечность, но маленький дракон выдержал. Ну а когда сердце успокоилось, а чернота сменилась чёткой картинкой, выдохнул и огляделся.
И снова замер! На сей раз в недоумении и растерянности. Просто взгляд зацепился за одну штучку, которую прежде не замечал.
Три небольших кристалла, вмонтированные в дверной косяк практически у самого пола, на декоративную финтифлюшку никак не походили. А сильные царапины, оставленные на дереве, точно были свежими.
Причём последние создавали впечатление того, что столяр был слегка нетрезв, но зацепило меня всё-таки другое: уж слишком сильно эти кристаллы на магическую сигнализацию походили.
С пару минут я стояла и присматривалась, а потом развернулась и пошла обратно в гостиную. Хотела услышать пояснения Дантоса по этому вопросу.
И вот когда я до этой самой гостиной добралась…
— Да, малышка, — сказал блондинчик. — Это действительно сигнализация.
А после большого глотка кофе, добавил:
— Она настроена на Катарину.
Признаться, именно такого ответа я и ждала, то есть поводов для удивления или какой-то бурной реакции у меня не было. Тем не менее сердце снова зашлось бешеным боем, а глаза на мгновение застелила тьма.
А ещё появилось желание подскочить и обнять герцога Кернского всеми лапами, но карликовый дракон благоразумно сдержался. Вместо этого спросил:
— Сигнализацию ставил Вернон? — И после утвердительного кивка: — Но когда вы успели?!
— Ещё в первый вечер, — хитро сощурив серые глазища, пояснил Дан. — После того как ты спать ушла.
Тут же вспомнился перегар и пьяный беспорядок, которым меня на следующее утро приветствовали, и царапины на дверном косяке обрели смысл! То есть кристаллы в самом деле под градусом ставили. Ай-яй, как не стыдно…
— Ничуточки не стыдно, — поймал и эту мысль Дан.
Я же картинно закатила глазки и в который раз признала — увы, но совести у этого мужчины нет. В противном случае он бы сразу о сигнализации предупредил! Сразу дал понять, что поводов для беспокойства не имеется. А он…
— А что я? — совсем развеселился герцог.
Хотелось ответить! Хотелось сказать что-нибудь веское и лапкой топнуть! Но не случилось, ибо в наш интим упомянутый Вернон вторгся.
— А вот и вы! — радостно поприветствовал маг.
Стремительно пересёк гостиную, плюхнулся в кресло и, ухватив со стола колокольчик, принялся трезвонить на весь Керн. И его даже услышали! В смысле слуга явился, и почти сразу. И сразу же ушёл, озадаченный заказом на кофе.
Я тоже уйти собиралась, но что-то удержало. Причём удержало очень правильно, ибо в гостиной намечался довольно любопытный разговор.
— Дан, а с каких пор у тебя глаза от злости светятся? — спросил Вернон. — И магические всполохи по коже бегают?
Их светлость отвлеклась от разглядывания очередного письма и уставилась на друга. Я же навострила ушки и изящной тенью скользнула к креслу, в котором сидел маг.
Вообще я была убеждена, что тему золотых искорок эти двое обсудили ещё вчера, пока возились с трупом. И тем любопытнее было услышать адресованный Дантосу вопрос.
— Мм-м… — отозвался блондинчик. Потом отложил письмо и потянулся к кофейной чашке. А хлебнув ароматного напитка, уточнил: — Глаза? Я думал, проблема только с кожей.
Вернон скосил взгляд на меня. Спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Это из-за той пещеры? Из-за прогулки к метаморфам?
Маленький дракон шумно вздохнул, а герцог Кернский напряжённо улыбнулся. Он же и сказал:
— Да. И я, кажется, знаю, что произошло. Видишь ли, в том чудовище была магия, а я эту магию… ну вроде как выпил. Я чувствовал, как в меня вливается какая-то сила, но в запале боя значения не придал.
— А потом? После боя?
Герцог пожал плечами.
— Потом тоже. Просто никаких особых ощущений у меня не было, так о чём беспокоиться? О чём вспоминать?
— А вчера ты что-то почувствовал? — продолжил допрос Вернон. — Ну кроме ревности.
Глаза светлости полыхнули без всякой магии, да так, что Вернон инстинктивно в спинку кресла вжался. Но тут же опомнился и рассмеялся, правда, Дану реакция друга не понравилась. Во взгляде серых глаз читались возмущение и угроза, и это было настолько занимательно, настолько приятно, что я слегка зарделась.
Герцог Кернский мои эмоции прочитал и фыркнул. Кажется, хотел сказать другу пару грозных слов, но ему помешало появление слуги.
Лакей принёс ещё один кофейник, чашку для Вернона и блюдо с булочками и бутербродами. Пока выставил всё на столик, гроза подутихла, и в глазах светлости тоже появился смех.
— Я почувствовал, как моё тело наполняется силой, — едва лакей удалился, сказал Дан. — И лёгкое покалывание в груди.
Брюнет, который как раз к чашке тянулся, замер на полмгновения…
— Странно. Это совсем не похоже на то, что испытываем мы.
Представления об ощущениях, которые получают маги, я имела, — это жжение в ладонях и вообще руках. Оно возникает независимо от того, какое заклинание используется — боевое или любое иное.
— То есть это не магия? — предположил Дан.
— Магическая составляющая налицо, — парировал Вернон. — Да и способ, которым ты эту способность получил…
Вот тут высокопоставленный сотрудник Управления магического надзора запнулся и откровенно посмурнел. Потом ударил кулаком по раскрытой ладони и продолжил…
— Хотелось бы сказать, что я им всем устрою большую головомойку, но увы. Я же сам, лично, в экспертизе твоего кортика участвовал. Ума не приложу, как мы могли так ошибиться? Как могли признать его нерабочим?
