Вещей в комнате почти что не было — разве что несколько ветхих одеял, пара глиняных мисок да горшок, в котором, наверное, готовили пищу. Да еще — мечи, столь же длинные и отлично сработанные, как и тот, что принадлежал сыну глашатая.
В темноте, за пределами света светильника, кто-то застонал, словно бы в горячечном бреду.
— Садись, — пригласил Кы Дам.
При неярком освещении старик выглядел еще более хилым, чем в тот раз, на стене.
Я сел и, хоть не имел такой привычки и столь гибких суставов, скрестил ноги.
Я ждал.
Когда настанет время, Кы Дам сам предложит мне говорить.
Я старался сосредоточиться на старике, не обращать внимания на устремленные со всех сторон взгляды и на запах множества тесно живущих людей.
Женщина принесла чай. Уж не знаю, как она его приготовила. Огня нигде видно не было. Хотя в тот момент я был так потрясен, что не обратил на это внимания. Она была прекрасна. Невероятно прекрасна — даже среди всей этой грязи, одетая в немыслимое тряпье. Поднеся чашку к губам, я пригубил кипяток, чтобы, ожегшись, заставить мысли вернуться к делу.
Мне было нестерпимо жаль ее. Вот кому придется действительно плохо, если южане возьмут город.
По губам Кы Дама скользнула еле уловимая улыбка. На лице пожилой женщины тоже отразилось удовольствие, и тут я заметил, как они похожи. Первоначальная моя реакция их вовсе не удивила. Наверное, ее появление из тени было своего рода испытанием для меня.
— Она воистину прекрасна, — едва слышно сказал старик. Затем добавил, громче: — Ты мудр, несмотря на годы свои, Солдат Тьмы.
Что еще за Солдат Тьмы? Всякий раз он, обращаясь ко мне, награждает меня новым именем…
Я склонил голову в формальном поклоне:
— Благодарю тебя, глашатай.
Я надеялся, что он поймет, — не по моим способностям все тонкости этикета нюень бао!
— Я чувствую в тебе великую тревогу, сдерживаемую лишь оковами воли твоей.
Он спокойно прихлебывал чай, однако взгляд его ясно говорил, что спешка будет извинительна, если я полагаю ее необходимой.
— Великое зло крадется в ночи, глашатай, — заговорил я. — Нежданные чудища освободились от привязи.
— Я предположил такое, когда, благодаря любезности твоей, смог подняться на твой участок степы.
— Теперь — новый зверь на свободе. Тот, какого я не ожидал увидеть. — Только сейчас я сообразил, что говорим мы о разных вещах, — Я не знаю, как совладать с этим зверем.
Я изо всех сил старался говорить по-таглиосски правильно.
Взгляд его сделался озадаченным:
— Я не понимаю тебя.
Я огляделся. Неужели все эти люди живут так все время? У нас — куда просторнее. Конечно, мы в состоянии расчистить себе пространство мечом…
— Ты знаешь о Черном Отряде? Знаком ли ты с недавними событиями в его жизни?
И, не дожидаясь ответа, обрисовал наше недавнее прошлое.
Кы Дам оказался одним из редчайшей породы людей, что слушают каждой унцией своего существа.
Когда я закончил, старик сказал:
— Возможно, время сделало вас тенью Солдат Тьмы. Вы шли столь долго и зашли так далеко, что совершенно сбились со своего Пути. И последователи князя-воителя Могабы ничуть не ближе к истинному направлению.
Никогда не умел как следует скрывать свои мысли. Кы Дам и его женщина снова заметили мое замешательство.
— Но я — не один из вас, знаменосец. Мое знание также блуждает вдали от истины. Быть может, в наши дни вовсе нет настоящей истины, так как нет никого, кто знал бы ее.
Я не имел ни малейшего представления, что за чертовщину он несет.
— Дорога твоя была долгой и длинной, знаменосец. И все же ты еще можешь вернуться домой. — Лицо его потемнело. — Хоть и желал бы не возвращаться. Где твое знамя, знаменосец?
— Не знаю. Оно исчезло в великой битве — там, на равнине. Решив поднять войска, я начал облачаться в доспех моего капитана, пытаясь создать видимость, что он жив, и воткнул древко в землю, но…
Старик поднял руку.
— Я думаю, в эту ночь оно может быть весьма близко.
Терпеть не могу тумана, который так любят напускать старики и ведуны. По-моему, они так делают лишь затем, чтобы почувствовать собственную власть. К черту пропавшее знамя, сейчас не время…
— Вождь наров, — сказал я, — желает быть капитаном Черного Отряда. Он не любит обычаев тех из нас, кто с севера.
Здесь я сделал паузу, но старик заткнулся прочно. Он ждал.
— Могаба, — продолжал я, — безупречен, как воин, однако как командиру ему многого недостает.
Тут Кы Дам показал, что, ожидая от такого почтенного старца полной непроницаемости и бесконечного терпения, можно и обмануться.
— Ты пришел предупредить, что он замыслил обойтись меньшими затратами, предоставив южанам выполнить работу за него, знаменосец?
— А?
— Один из моих внуков подслушал, как Могаба обсуждал планы на эту ночь со своими лейтенантами Очибой, Зиндабом, Ранджалпиринди и Чал Гханда Гханом.
— Извини, господин?
— То, что честь твоя призвала тебя сообщить мне, невзирая на то, что это — просто скрытые подозрения — много хуже, чем ты полагаешь. Преодолев решительные протесты своих лейтенантов, Могаба осуществляет нынче ночью план, позволяющий южанам, сумевшим подняться на стену и не застрявшим там, свободно углубиться в город. Таглианские легионеры отобьют у них охоту атаковать в любом направлении, кроме вашего — через наш квартал.
— Ты хочешь сказать, что тебе уже известно? Есть свидетель?
— Тай Дэй.
Названный поднялся. То был непривлекательный с виду, тощий, малорослый юноша, державший на руках младенца.
— Он плохо говорит по-таглиосски, — сказал Кы Дам, — но понимает все. Он слышал и как созревал их план, и возражения тех, кто считал замысел бесчестным. Он присутствовал при переговорах Могабы с человеком, наверное, являющимся орудием Хозяев Теней.
Вот даже как… Значит, у Могабы с Тенекрутом существует молчаливый уговор о ненападении, пока я и мои люди не будут уничтожены.
— В самом деле, глашатай, измена эта жестока.
Кы Дам кивнул:
— Более того, Каменный Солдат. Ранджалпиринди и Гханда Гхан, оба — доверенные Прабриндраха Драха. Говоря от лица князя, они заверили Могабу, что, едва осада будет снята, а ваша банда — уничтожена, князь лично провозгласит его капитаном вашего Отряда. За это Могаба оставит Путь вашего прежнего капитана, дабы сделаться наибольшим воеводой Таглиоса. Тогда он будет обладать всей полнотой власти, необходимой для прекращения войны со Страной Теней.
— Уши мои неплохо потрудились, — почти улыбнулся Тай Дэй.
