Колдун тряхнул головой, затеплив в руках файербол, но запустить не успел: Ирис поднырнула под его руки и впилась поцелуем в губы. Рош оттолкнул её, но оборотница лишь зашла с другого бока, вдохнув его запах. Её волосы щекотали шею.
— Остынь, колдун, никого не трону, никто не узнает. Печень могу и телячью есть, только бы парную. Побалуешь?
Она потёрлась об него, словно кошка, на миг неосторожно подставившись под удар.
Рука с д'амахом не пронзила сердце оборотницы лишь потому, что Рош в последний момент отвёл удар, вспоров бок. Ирис взвизгнула, ощерилась и отскочила. Кровавое пятно быстро расплывалось по рубашке. Ждала, что сейчас колдун добьёт магией, но он не стал.
Вот она, его соискательская работа! О беременности волкодлаков, их поведении, инстинктах в этот период, а так же родах подробно никто ещё не писал. Если принять необходимые меры предосторожности, то Ирис будет безопасна. А он получит новый листочек и прибавку к гонорарам, новых клиентов.
А в Ирис, похоже, много человеческого. Организм шалит, ведёт себя странно…
Оборотница не спускала с него испытующего взгляда. На всякий случай слегка осела на ноги, наполовину обернувшись. Нет, она всё ещё была уверена, что не убьёт — те, кто хотят, убивают сразу и без разговоров, — но терпеть боль и унижения не собиралась. Подумала и решила проучить зарвавшегося колдуна, решившего, что она всего лишь собака.
Тело животного намного расторопнее человеческого, даже ребёнок в утробе доставляет меньше неудобств. Только с оборотами на таком сроке нужно осторожнее быть, отвыкать, потому как каждый на нём сказывается. И сама уже через большую боль проходишь. Но сейчас последний месяц, когда можно.
Зубы Ирис клацнули возле уха Роша, выдрав клок волос. Лапы с острыми когтями впились в плечи, раздирая куртку.
Сбитый с ног колдун смело ухватил оборотницу за пасть, разводя в разные стороны челюсти. Ирис вновь вспорола когтями курту — и оказалась придавленной к полу. Ошеломлённая, она не понимала, как Рош умудрился проделать такой манёвр. Словно догадавшись о её мыслях, колдун усмехнулся:
— Я тренировался.
Помолчав, добавил, отпустив нижнюю челюсть и нажав на болевые точки на морде:
— Цапнешь — договора не будет.
Ирис покорно перестала терзать его пальцы и притихла.
— Слушаешь? Так вот, нечисть, договор наш прост: посмеешь задрать кого-то в городе и окрестностях — убью. И я не шучу. Долг оплачен, а второй раз я не сдурю.
Убрав руки, Рош выпрямился, на всякий случай воздвиг между собой и Ирис колышущуюся одностороннюю преграду-экран (хорошая вещь, но обновлять каждые полчаса нужно) и отошёл к опрокинутому столу. С сожалением посмотрел на разбитый кувшин — хорошо, не тарелки.
Книги валялись на пороге. Вроде, целы. Если нет, то архивариус ему голову оторвёт.
Перевёл взгляд на оборотницу: сидит, пытается извернуться, рану зализать. Порвала, зараза, куртку, оцарапала… Денег нет, а в такой одёже ему лишнего не заплатят. Приглядевшись, понял, что всё ещё хуже — кусок оторвала, подкладка клочьями болтается. Сучья дочь она и есть сучья дочь. И не только, о чём Ирис было сердечно поведано с использованием половины тролльего разговорника.
— В человека обернись. Не обернёшься — считаю подлежащей уничтожению нечистью.
Ирис обернулась. Как есть, неприкрытая (впрочем, оборотни наготы не стыдятся), проковыляла к доступному ей углу печи, сдёрнула рушник с заглушки и перевязала рану. Потом повернулась к Рошу, всем своим видом стремившемуся показать, что он настроен решительно, и кивнула.
— Согласна. Никто и не заподозрит, что наполовину зверь. Ни тебя, ни людишек, ни домашних тварей не трону. Я и человеческую пищу ем. Слушай, — она поморщилась, — а умыться можно?
— Рукомойник видишь. И прикройся чем-нибудь.
— А что, смущаю? — рассмеялась Ирис. — Так ты скажи, колдун, я тебе дам. Мне самой приятно будет, от самца всегда приятно. На живот не смотри, я и с животом ублажу.
— Как в первый раз? — Рош усмехнулся.
— Нет, в этот раз тебе хорошо будет. Или не по нраву мои груди?
— Мне не по нраву волкодлаки. Ты не обольщайся, я на тебя магический ошейник надену и привяжу где-нибудь. Да хоть за печкой.
Оборотница фыркнула, но промолчала. Осторожно смыла с себя кровь, попросила разрешения залезть на полати. Слезла она оттуда уже в потасканной кофте и юбке. Слезла тяжело, шумно дыша и кривясь. Тронула пальцем преграду:
— Трус ты, беременную женщину боишься.
Рош убрал преграду, но на всякий случай руку положил на меч. Но Ирис не собиралась нападать, вместо этого она взяла из угла веник и принялась, что-то мурлыча себе под нос, прибираться. Собрала черепки, подняла стулья, стол, а потом и вовсе изъявила желание взяться за тряпку.
— А что, хозяйки в доме всё равно нет, а я не за даром жить буду. Ты, часом, колдун, не голодный?
Рош растерянно кивнул и, спохватившись, двинулся к оборотнице, чтобы замкнуть на шее хотя бы кольцо подчинения, пока ошейника не достал. А Ирис, будто никогда и не оборачивавшаяся зверем, решительно направилась на кухню, по пути заглянув в кладовку и ледник.
— Небогато, — изрекла она. — Одна картошка да морковь. Как ноги-то ещё не протянул? Деньги дай — куплю чего на рынке.
— Ты никуда не пойдёшь, не выйдешь из этого дома.
— Хорошо, — легко согласилась Ирис. — Запри и сходи сам. А я пока полы вымою.
— Лучше бы куртку зашила, — пробурчал Рош. Он решительно не знал, что с ней делать.
— Давай. У меня рубаха тоже подралась во время оборота. Я и постирать могу. Я всё могу, и тебе всё понравится, — низким голосом добавила она и облизнула губы.
Колдун скривился, подумав, что вопрос спального места станет едва ли не самым важным сегодня. Терпеть ради науки брачные игры волкодлаков он не собирался. Кстати, неплохо бы и первые записи сделать, расспросить, сколько ей лет, какой по счёту детёныш, да и сколько она его носить будет: как женщина или меньше.
На рынок, разумеется, он не пошёл, зато достал у соседки десяток яиц за двухминутное дело. Уходя, разумеется, принял меры предосторожности: спеленал Ирис ловчей сетью и окольцевал шею. Ошейник сделал из ремня, привязал к нему верёвку и затянул узлом на крюке в кладовой. Там и запер, до этого сняв сеть.
По возвращению Рош собирался настроить кольцо подчинения так, чтобы любое неповиновение оборачивалось мышечным спазмом, вплоть до удушения. Это можно сделать и на расстоянии, самое трудное было кольцо замкнуть.
Вернувшись, колдун обнаружил Ирис на кухне. Она сидела на табурете, подогнув под себя одну ногу, и смотрела на него немигающим взглядом зверя. Ошейник и обрывок верёвки валялись на столе, а дверь в кладовку была взломана.
