— Он мне не нравится.
— И всё-таки прошу тебя, предоставь действовать мне.
Снова послышались торопливые шаги помощника визиря, потом он появился в круге света, отбрасываемого подсвечником с его стола.
— Всё разъяснилось. Та мелочь, которую ты назвал деньгами…
— Ты считаешь?.. — начал было Рубос, но Лотар ощутимо надавил на его мягкое, пружинящее сознание, заставляя замолчать.
Равнодушно, не выдавая своего интереса, Лотар посмотрел на товарища. Тот выглядел ошеломлённым, но постепенно взгляд его стал спокойным. Он понял значение этого ментального толчка и согласился, что заслужил его — упоминание о золоте было так же неразумно, как мышиное хвастовство своей упитанностью в лапах голодного кота.
— Вам всё вернут, — твёрдо сказал Блех.
— А по-моему, нам должны доплатить. В том, что мне вернут моё имущество, я не сомневаюсь. — Лотар начал довольно сложную игру, чтобы выжать из ситуации всю возможную информацию.
— Разумеется. Я могу предложить за эту несложную работу шесть нобилей. По-моему, это более чем щедро.
— На двоих? — воскликнул Лотар, он надеялся, что это у него получается не совсем уж издевательски.
— Разумеется. И никакой торговли, господа. Времени в обрез.
Лотар понял его. Приближалась полночь. Они здесь полагали, что Нуриман, как и многие другие исчадия ада, появляется в двенадцать часов.
— Мне нужно оружие, — сказал Рубос.
— Да, его нужно вооружить, — подтвердил Лотар. — И всё должно быть хорошего качества. Я не намерен рисковать жизнью рядом с напарником, вооружённым кухонным ножом.
— Стоимость его оружия будет вычтена из общей платы.
— Ну уж нет! Я не намерен платить за него! А если он окажется так глуп, что даст себя убить?
Рубос усмехнулся. Кажется, он начал понимать Лотара.
— Тогда оружие должно быть за твой счёт, Блех. Мне жалко расставаться с денежками, они слишком нелегко достаются, — пророкотал он.
Молодец, подумал Лотар. Получается довольно натурально.
— Ну хорошо, господа. — Блех сделал ударение на последнем слове. Наверное, его уже тошнило от их глупости.
Лотар понял, что начальник тайной полиции созрел. Он уже не ждёт подвоха, даже если они и побрыкаются ещё немного. Теперь можно было требовать то, ради чего он и затеял весь спектакль.
— Да, чуть не забыл, — сказал Лотар ленивым голосом, — договор должен подтвердить король.
— Ч-что? — в горле Блеха пискнуло. — Ты в своём уме, милейший?
— Знаешь, мне кажется, что такую сумму, как шесть нобилей, чинуши твоего ранга не имеют права выплачивать из государственной казны. Такую основательную трату должен кто-то подтвердить. А кто сделает это лучше, чем король?
Блех впился в Лотара взглядом, от которого замёрз бы водопад. Рубос протяжно, в голос, зевнул и добавил:
— Кроме того, мы теперь слуги короля. Это тоже нужно подтвердить.
— После того как вы расправитесь… — начал было Блех.
— Тебе уже ничто не помешает крутить хвостом. — Лотар повернулся к Рубосу и доверительно пояснил: — Обычная история.
— Но уже поздно!
— Если тебе не к спеху, то и мы подождём. Разумеется, договорённость остаётся в силе. — Лотар встал. — Мы возвращаемся в духан, где нас дожидаются кровати, застеленные свежим, надушенным лавандой бельём.
— Оставайтесь здесь, — жёстко приказал Блех. — Я узнаю о возможности аудиенции.
Снова Блех ушёл в темноту. Рубос вскочил на ноги и, подойдя вплотную к Лотару, спросил:
— Что происходит? Я не понимаю?..
— Они хотят захватить Нуримана, и нам отведена роль приманки. А чтобы мы не узнали о нём слишком много, спешат.
— А почему ты хочешь увидеть Конада?
— Охота на Нуримана — лишь видимость того, что здесь происходит. Чтобы выпутаться из этой ситуации, нам нужно узнать как можно больше.
Рубос с тревогой оглянулся на тёмные углы необъятного кабинета.
— Скорее всего, без тебя я пропал бы. Лотар невесело усмехнулся.
— Без меня, скорее всего, тебя оставили бы в покое.
Зал был залит светом душистых свечей. Вдоль всех четырёх стен стояло почти две дюжины солдат в блестящих доспехах, вооружённых тяжёлыми алебардами. Переступив порог, начальник тайной полиции согнулся в таком подобострастном поклоне, что стало ясно — они в самом деле находятся в покоях его величества. Но когда они выпрямились, угодливость слетела с Блеха, как черепок литьевой формы спадает, открывая поверхность бронзовой статуи. Начальник тайной полиции стал твёрдым, сухим и весьма раздражённым. Что-то получилось не так.
— Я привёл двух наёмников, чтобы его величество подтвердил условия договора, — проговорил он дрогнувшим от гнева голосом. — Где он, Илисар?
Человек, который сидел в высоком кресле с резной спинкой, улыбнулся так, словно это вызывало у него боль. Присмотревшись к нему, Лотар решил, что он и в самом деле нездоров. Болезнь поглотила его, сделала вялым и покорным, но и покорность не могла избавить его… От хвори, которая зовётся страхом.
Да, этот человек боялся. Причём так давно, что уже не представлял жизни, в которой не существует страха. Он уже ни в чём не был уверен. Стоило сделать в его сторону резкий жест, и он мог умереть, как кролик умирает от слабого щелчка по носу.
— Не надо так громко. — Илисар не проявил ни малейшего желания встать с кресла. — И тем более так раздражённо. На мне лежат определённые обязанности.
— Обязанности, у тебя? — Ответная шпилька прозвучала у Блеха не очень убедительно.
— Не забывайся, — резко ответил Илисар. — И не пытайся быть слишком смелым.
Лотар всё отчётливее понимал, что этот худой, слабый человек, наряжённый в бесформенную синюю хламиду, украшенную серебряными звёздами и золотыми побрякушками на груди, — человек, который сначала показался ему едва ли не старцем, на самом деле довольно молод. Но из этого следовало, что он вёл на удивление нездоровую жизнь либо страх так состарил его.
— А по-моему, — вмешался Лотар, — смелость не может подвести. Мне кажется…
— Кто ты такой, бездельник, чтобы вмешиваться в наш разговор!
— Не надо так громко, — медленно произнёс Лотар, — и тем более так раздражённо. — Он заметил, что Блех облегчённо усмехается. — Мы с моим приятелем именно те люди, которым его величество согласился дать аудиенцию. И наши дела не касаются никого из посторонних, не так ли, господин Блех?
Начальник тайной полиции перевёл взгляд своих неожиданно глубоких, умных, печальных глаз на Лотара.
Желтоголовому показалось, что в них появилась благодарность, если это чувство вообще было знакомо служителям в королевском дворце Ашмилоны.
