Бросив бесплодные рассуждения на тему "Дамон", которые грозили окончательно растерзать мое сердце, я решила просто полежать в тишине, наслаждаясь одиночеством. Оно заключалось не только в том, что я находилась в комнате одна. Уже несколько недель подряд я ощущала себя единственным человеком в этом недобром мире, который отвернулся от меня в тот памятный день в Италии. Ведь все ошибаются, но продолжают пользоваться благосклонностью судьбы. Почему же тогда я стала исключением? У меня нет ни единого шанса оправдаться, а все потому, что не перед кем это делать.
Тяжело вздохнув, я перевернулась на другой бок и уставилась в окно. Солнце медленно ползло по границе горизонта, ласково прощаясь с верхушками деревьев. Еще один прожитый день. Без него.
Злясь на саму себя за избыток пессимизма, я поднялась на ноги, задернула плотные шторы и села на пол, обхватив руками колени. Где в нас находится кнопка "думать"? Мне уже осточертело целыми днями заниматься бесплодными думами! Какой от них толк? Жалеть себя мне не за что, я сама виновата во всем случившемся. Ждать и надеяться тоже бессмысленно, Он слишком жесток и безжалостен в гневе. Надо действовать, но как? Все, что приходило в голову я уже испробовала, не добившись никаких результатов, кстати. Сейчас мой план состоял из одного пункта (к сожалению единственного) — составить план. А это уже маразм, пусть и не старческий.
В дверь постучались. Решив изо всех сил стараться быть вежливой и приветливой, я распахнула створку, натянув на лицо приторно-радостную улыбку.
— Хотел спросить, — неуверенно начал Стефан, во все глаза пялясь на мою отвратительную актерскую игру, — Ты не голодна?
Мило, даже очень, но я опять тебя разочарую.
— Спасибо, нет, — буду надеяться, что ответ получился не очень уж грубым. И поддавшись неуместному альтруизму, я отошла в сторону, жестом предлагая вампиру войти. — Проходи.
Он молча проследовал за моей рукой, а я осталась на пороге, гадая над тем, зачем все это делаю. Разумного объяснения у меня на данный момент не было.
— Я хотела извиниться за свое поведение, — невольно сорвалось с языка. Оказывается, я теперь говорю совершенно не то, что думаю. Приятное событие.
— Я все понимаю, Елена, — миролюбиво отозвался юноша, садясь в кресло. — У тебя есть свои причины для обид, но я все могу объяснить. В тот день в Италии…
— Не надо, — на полуслове оборвала его я. — Мне не хочется вспоминать тот день, и вообще ничего вспоминать не хочется!
Моя реакция его немного удивила, как и тон, которым я все это произнесла, но спорить он не стал. Хоть в чем-то мне сегодня везет.
— Хорошо, извини, — поспешно произнес мужчина, глядя на мое хмурое выражение лица. — Тогда объясни мне, пожалуйста, что между нами теперь будет? Не могу сказать, что мне с легкостью удается соблюдать все твои условия, поэтому хотелось бы получить пояснения. Ты меня боишься?
Судя по голосу, который предательски дрогнул на последнем вопросе, Стефан нервничал, причем довольно сильно.
— Я тебя не боюсь, — немного покривила я душой. Конечно, я боялась его, а может быть саму себя, но он ведь не имел в виду тот страх, который я испытываю. — И первый твой вопрос, — мне пришлось на секунду замолчать, собирая в голосе всю уверенность, чтобы слова прозвучали очень убедительно. — Между нами ничего нет. И не будет. Я люблю Его.
Единым духом произнеся все три предложения, я сжалась в комок и мелкими шагами засеменила к кровати. Едва мне удалось присесть, как в спальню ворвалась ожидаемая буря.
— Его? — зловеще переспросил вампир, поднимаясь на ноги. Странно скосив взгляд на занавешенное окно, он повернулся ко мне лицом. — Да как ты можешь его любить? После всего, что он сделал! Посмотри на себя! У меня сердце на части разрывается от одного твоего взгляда! Ты не понимаешь, что он с тобой делает! Все игра, слышишь меня? Все! Ему нравится издеваться, нравиться делать больно! Он получает удовольствие от того, что с тобой происходит! Как ты не можешь понять одну простую вещь — он чудовище, монстр без души, который питается всем прекрасным, что есть в этом мире! Зачем, Елена? Зачем ты позволяешь ему проделывать это с собой? Забудь его, вычеркни, вырви из сердца, в котором ему не место! Все его слова ложь, все обещания неправда! — он схватил меня плечи, заставляя смотреть себе в глаза. — Ты никогда не знала настоящего Дамона. Он не умеет любить и не знает жалости. Это хищник, которому чуждо все человеческое. В нем нет эмоций, он пустой, слышишь?
Я кивнула, делая шаг назад. Не боюсь? Какая нескромная ложь с моей стороны! Тебя стоит опасаться, Стефан, ты болен. Никогда прежде я еще не видела в его глазах такое огромное количество лютой ненависти — звериной, кровожадной, всепожирающей ненависти. Меня бросило в жар от одного осознания того, на кого вся эта злоба направлена. Невероятно.
— Как ты можешь так о нем говорить? — севшим голосом пролепетала я, отходя все дальше. — Он же твой брат!
— Ты права, — непонятно с чем согласился юноша. Он заметно успокоился, но мне все равно было не по себе рядом с ним. — Он мой брат, а именно поэтому я знаю его лучше других.
Что-то я сильно в этом сомневаюсь. Судя по моим ощущениям, он его вообще не знал. Согласна, у Дамона очень много недостатков, притом довольно серьезных, но все, что перечислил Стефан, к нему не имеет никакого отношения. Если мой любимый вампир не умеет любить, тогда никто в мире не знает этого чувства. Если все его слова ложь, тогда во всем свете ни найти того, кто говорил бы правду. Если в нем нет эмоций, тогда мне пора в клинику. Или предложить свое место кому-то другому?
Я глянула на вампира, который сейчас явно сожалел о том, что не сумел сдержаться. Пусть думает, что хочет, у меня нет сил его разубеждать.
— Я, пожалуй, пойду, — буркнул он, поворачиваясь ко мне спиной. Милой беседы у нас так и не получилось, но моей вины тут нет, а это уже радует.
Проводив взглядом печальную фигуру мужчины, я пошла в ванную, чтобы остудить холодной водой пылающие щеки. Только сейчас во мне подняла голову ярость, вызванная несправедливостью слов Стефана. Он не прав был в каждом слове! И сам это знает.
Позволив своему возмущению громко вопить внутри себя, я наскоро умылась, кое-как вытерла лицо и, не удостоив свое отражение даже подобием улыбки, забралась под одеяло. Забыться, уснуть и не думать, только бы гневная тирада вампира поскорее перестала эхом отдаваться в ушах.
Ворочаясь с боку на бок, я долго лежала без сна, раз за разом пересчитывая толпища овец. Бездейственный способ, если быть совсем откровенной, но я упорно продолжала занимать мысли хоть чем-то, чтобы не погружаться в обдумывание подоплек младшего брата. Он просто не знает Его и точка.
