Трейси Вульфф
Испытай меня возбуждением
Ария
Лас — Вегас, Невада
Киты принадлежат океану, а не казино. Но, по моему опыту, встретить их проще именно в последнем, чем найти в первом. Сдружиться с покерным столом, столом для игры в крэпс, или рулетку, нализаться «Лагавулина» (прим. пер.: Lagavulin — марка шотландского односолодового виски) и полапать каждую симпатичную девушку, которая проходит мимо.
Опять же, я живу в Вегасе и в настоящее время работаю в «Атлантис» на бульваре Стрип. Где ещё, чёрт побери, можно увидеть других китов, чем не прямо здесь, на моём собственном заднем дворе?
Сегодня это место кишмя кишит богатыми людьми, разбрасывающими вокруг себя тысячедолларовые фишки как конфетти, и возвращая обратно тысячи долларов в виде бесплатного ликёра. Я хочу сказать, что это необычное явление, но абсолютная правда. Это моя жизнь. Теперь уже некоторое время.
Это иная сторона казино, отличающаяся от вашего представления о типичном Вегасе, она наполнена костюмами за десятки тысяч долларов и ставками из десятков миллионов. Воздух наполнен звуками, запахами и ощущением денег. Что на самом деле приводит к гораздо более высокому доходу, чем чистка полов и чаевых, в которых я реально нуждаюсь. Всё, что я должна сделать, чтобы заработать — это игнорировать их и тот факт, что Киты по другую сторону бархатного каната имеют очень длинные руки. И у меня чрезмерно развито чувство самосохранения.
— Мне нужны «Лагавулин» на два пальца, «Бельведер» (прим. пер.: Belvedere — марка польской водки) с клюквой, ещё «Нолет Резерв» (прим. пер.: Nolet’s Reserve — марка голландского джина) с тоником и рюмку «Патрон Сильвер», (прим. пер.: Patron Silver — марка мексиканской текилы) — говорю я Майклу, сегодняшнему бармену, пока забираю разбавленный «Мартини» и пару «Мохито», сделанных из первоклассной выпивки.
Он кивает и, не сбавляя ритма, смешивает «Маргариту» (прим. пер.: Маргарита — коктейль на основе текилы, ликера и содовой) в одной руке, и добавляет «коку» поверх ликера другой.
И тогда я снова иду обратно к высоким столам, балансируя на четырехдюймовых шпильках, потому что мой начальник настаивает на том, чтобы их носили все официантки. Меня не напрягает, что они такие высокие; научиться ходить в туфлях «Лабутен» являлось необходимым курсом обучения в доме, где я выросла, но после семи часов подряд, проведённых на ногах, даже мои закалённые ноги начинают ныть.
Наверное, по большей части я не я, когда терплю Кита Номер Один — японского бизнесмена, который только что прилетел из Токио, раздражающе перемещающего руку по моей заднице вниз на полуголые бедра.
Я оборачиваюсь и стреляю в него взглядом, и он, претворяясь, вскидывает руки в жесте капитуляции.
— Могу ли я принести вам что-нибудь ещё? — понижая голос, сладко спрашиваю у него и подумать только, спокойно. Как показывает мой опыт, у таких парней имеются проблемы с поддержанием образа развратника, когда они смотрят тебе прямо в глаза. Этот урок я узнала от своей матери много лет назад: богатый мужчина будет проявлять к вам уважение, только если вы его потребуете.
Даже если вы за ним замужем. Или, может быть, особенно тогда.
Но это уже другая история в миллионах миров от того места, где я сейчас. Слава Богу. Сегодня больше всего мне приходится беспокоиться о мужчинах, которым слишком сильно нравится мой зад.
— Ещё один «Лагавулин», Ария, — говорит он мне, в его английском отчётливо слышен акцент.
— Конечно, сэр. Я вернусь с ним через минуту.
На этот раз, когда я отворачиваюсь, моя задница остаётся без внимания.
Я подношу «Мохито» Киту Номер Два и идиотской блондинке, моложе его лет на сорок, которая в настоящее время украшает руку мужчины. Он бросает пятидесяти долларовую фишку на мой поднос, и я благодарна ему за чаевые, подбадривая себя прежде, чем поставить разбавленный водкой «Мартини». Переходим к Киту Номер Три — российскому миллиардеру, и он настоящий придурок. Парень находится здесь всего час и у меня уже есть больше, чем один синяк на заднице от его нежелательных ухаживаний.
— Вот ваш разбавленный «Мартини» с тремя оливками, — говорю ему с натянутой улыбкой, когда ставлю перед ним бокал. Я забочусь, чтобы держать свои тело и задницу под углом подальше от него, но почему-то ублюдок в любом случае улучает момент, чтобы меня ущипнуть. Стискиваю зубы и считаю назад от десяти, пока напоминаю себе все причины, почему прибить его — плохая идея. Начиная с того, что мне действительно нужна эта работа. — Могу ли я принести вам что-нибудь ещё?
Я проделываю трюк со взглядом, но этот парень один из самых редких и самых худших придурков. Он смотрит мне прямо в глаза, и бл*дь, ощупывает меня снова. В этот момент я в ярости, рука зудит от желания сжаться в кулак, и врезать ему по лицу. Он выглядел бы намного лучше со сломанным носом. Или отсутствующим зубом, или двумя.
Однако я не выглядела бы так же хорошо, если бы жила на улице, и сейчас, единственное, что стоит между мной и тотальной бедностью — это работа. Не совсем так я представляла свою жизнь, когда окончила «Вассар» (прим. пер.: Vassar College — частный гуманитарный колледж, в городе Паукипси, Нью-Йорк) став лучшей на всем потоке, но я поняла давным — давно, что в действительности у нищих нет выбора.
Впрочем, сейчас либо это, либо ползти домой к папочке с опущенной головой и поджатым хвостом. И поскольку, этого не произойдёт, я буду только улыбаться и терпеть. Может, я не в состоянии контролировать этого парня и то, то он делает, но чертовски уверена, что могу регулировать и обеспечивать свою жизнь. И это включает в себя не уступать своему нраву, независимо от того, насколько меня провоцируют.
Кроме того, моя смена почти закончилась. Я могу справиться с чем угодно, даже с потерей контроля, который включает в себя эту работу, так как конец уже близок. Мне знакомо это давным-давно из собственного горького опыта.
— Как насчёт свидания сегодня вечером? — говорит он, пока его тёплая, слегка вспотевшая ладонь скользит по моей руке. Это всё, что я могу вынести, чтобы не содрогнуться от отвращения.
— Казино не одобряет близкие отношения между сотрудниками и клиентами. Но я буду рада принести вам ещё выпить или меню, если вы голодны.
— Что казино не знает, не причинит нам вреда, — его ладонь продолжает скользить вверх по моей руке и спине, а пальцы прижимаются к моей груди, прямо к соску. — Когда ты освободишься? — он с улыбкой смотрит на собственные инсинуации.
