Загадка была — затасканней не придумаешь, но Бильбо больше в голову ничего не пришло. В другой раз Голлум и поломал бы себе голову над ней, но загадка про рыбу помогла ему. Ответ был таков: рыба лежит на столе, за столом на табурете сидит человек, а кошка объедает кости. Теперь Голлум решил загадать что-нибудь действительно трудное и страшное:
Оно сожрёт и сгложет всё:
Цветы, деревья, птиц, зверьё.
Железо съест, искрошит сталь,
Камней и скал ему не жаль,
Град сгубит, короля убьёт,
И гору в серый прах сотрёт.
Бедный хоббит сидел в темноте и перебирал в уме все известные ему имена сказочных драконов, великанов и людоедов, но ему казалось, что он знает правильный ответ, только никак не может вспомнить. Бильбо стало страшно, а страх всегда мешает думать.
Голлум, видя замешательство хоббита, потихоньку начал выкарабкиваться из своей плоскодонки. Он шлёпал своими лапами по воде и уже выполз на берег. Бильбо видел, как на него уставились горящие глаза. Язык хоббита словно прилип к нёбу. Он хотел крикнуть: «Дай мне ещё немного времени! Дай мне время!» — но вместо этого у него вырвался писк:
— Время! Время!
Хоббита спасла чистая случайность: это и была отгадка.
Голлум уже не просто разочаровался. Он разозлился не на шутку, к тому же игра ему наскучила. Мало того: проснулся голод. К лодке Голлум уже не пошёл, а уселся в темноте рядом с Бильбо. Это ещё больше напугало и сбило хоббита с толку.
- Ещ-щё загадки, да, да, моя прелес-сть! Ещ-щ-щё разгадать загадку, да, да! — свистел Голлум.
Но Бильбо больше ничего не мог придумать, потому что рядом уселась противная мокрая холодная тварь и пялила на него глаза. Как хоббит не пытался, на ум ничего не приходило.
- С-спрос-с-си нас-с! С-спроси нас-с-сс! — свистел Голлум.
Хоббиту только и оставалось покрепче сжать рукоять меча, но тут свободная рука скользнула в карман и нащупала то самое найденное в пещере кольцо, о котором он совсем забыл.
- Ой! Что это такое у меня в кармане? — громко спросил себя Бильбо. Но Голлум, решив, что это такая загадка, страшно разозлился.
- Не чес-стно! Не чес-стно! — засвистел он. — Не чес-с-стно, моя прелес-с-ть, спраш-шивать, ч-ч-то у него в мерзких карманцах!
- Ну, так что же у меня в кармане? — ещё громче повторил вопрос Бильбо, когда понял, наконец, что произошло.
- Ш-ш-ш-ш-ш! — прошипел Голлум. — С-с трёх раз, моя прелес-с-с-с-сть! С трёх раз-з!
— Ладно, угадывай! — согласился Бильбо.
— Ручищ-щ-щи! — выдавил Голлум.
— А вот и нет! — возразил хоббит, к счастью, успев вынуть руку из кармана.
— С-с-с-с-с-с! — засвистел от расстройства Голлум. Он принялся вспоминать всё то, что некогда носил в карманах: рыбьи кости, зубы гоблинов, мокрые ракушки, кусочек крыла летучей мыши, острый камушек для подтачивания клыков… Вобщем, всякий хлам. Голлум пытался припомнить, что же ещё может быть в кармане.
— Нож-ж-жик, — сказал он наконец.
— Не то, — ответил Бильбо, и так зря потерявший столько времени.
Теперь Голлум оказался в положении похуже, чем в тот раз, когда Бильбо загадал ему загадку про яйцо. Голлум шипел и свистел, раскачивался туда-сюда и шлёпал лапой по камням, вертелся и строил рожи, не сходя с места, но он так и не решался истратить третью попытку.
— Шнурок или пусто! — взвизгнул он, хотя давать сразу два ответа — не по правилам.
— Всё равно не угадал! — крикнул от волнения Бильбо, который, подскочив и выставив перед собой меч, прижался к стене.
Он знал, что игра в угадайку очень древняя. Даже самые отъявленные злыдни не смели нарушать её правила. Впрочем, если говорить о тех же правилах, то вопрос хоббита загадкой назвать было нельзя.
Голлум, во всяком случае, нападать не собирался. Пока не собирался: он видел меч в руке хоббита. Голлум расселся, что-то шипя про себя или насвистывая, пока Бильбо не надоело ждать.
— Ну? — спросил хоббит. — Так что же с обещанием? Я иду. Показывай дорогу.
— А мы что-то говорили, моя прелес-с-сть? Показ-зать мерзкому Бэггинс-с-с-су дорогу отс-сюда, да-с, да-с-с-с? Только ч-ч-то у него в карманц-ц-цах, а? Не шнурок, но и не пус-с-с-то… О нет, голлм!..
— Не важно, — перебил его хоббит. — Обещание есть обещание.
— Оно ещ-щё и сердитс-с-с-ся, моя прелес-сть! — засвистел Голлум. — Но оно подождёт, да-с-с-с-с. Мы не можем бысс-тро идти по пещ-щ-щерам. Нам кое-что нуж-жно, да, кое-что для нас-с-с…
— Тогда поторапливайся! — велел Бильбо., испугавшись, что Голлум улизнёт. Хоббиту показалось, что эта тварь изворачивается и потом не вернётся. О чём шипел Голлум? Что такое важное он мог хранить на озере? Но вопреки сомнениям хоббита, Голлум решил вернуться. Он был зол и голоден, подл и мерзок, а потому — всегда себе на уме.
Об озёрном островке Бильбо, разумеется, и знать не знал. Там был тайник, в котором Голлум прятал кое-какой хлам. Но там было и кое-что драгоценное, прекрасное и удивительное — золотое кольцо.
— Подароч-ч-чек! Мой деньрожденный подароч-чек! — как всегда шипел про себя Голлум. — То, что нам нуж-жно сейчас-с, да! Он нам нуж-ж-жен!
У этого кольца — на самом деле это было одно из Колец Власти — было одно свойство, — и вот какое: тот, кто надевал его, становился невидимым, а при ярком солнце можно было увидеть только смутный сгусток тени.
— Деньрожденный подароч-ч-чек! Ведь мне его на рож-ждение подарили, да, моя прелес-с-с-ть? — Голлум всё время так говорил о кольце, но кто знает, как он заполучил его в те дни, когда таких Колец было много? Быть может, сам Властелин Колец, — а когда-то у всех волшебных колец был один создатель и господин, — так вот, даже сам Властелин Колец, наделивший это сокровище чарами, не смог бы этого сказать. Голлум сперва носил кольцо на пальце, пока ему не надоело, потом — в мешочке на шее, — который натёр ему кожу, — пока не возненавидел, и, наконец, спрятал кольцо среди камней на своём островке, изредка наведываясь туда, чтобы полюбоваться своим сокровищем. Иногда, когда становилось совсем невмоготу, Голлум надевал кольцо.
Иногда, проголодавшись, он становился невидимым, чтобы поохотиться на рыбу или найти заблудившегося гоблина. Порой Голлум забредал даже в такие подземелья, где горели факелы. Хотя свет и резал ему глаза, он был в полной безопасности. Никто бы не увидел, никто бы не заметил эту тварь, покуда её цепкие пальцы не впивались в глотку. Всего каких-то несколько часов назад Голлум с помощью кольца сцапал гоблинёнка. Как тот визжал! Пара косточек от этого детёныша осталась про запас, но Голлуму хотелось чего-нибудь понежнее.
— Мы будем в целлос-с-сти и сохранности, да-с, — шипел про себя Голлум. — Оно ведь нас-с-с не увидит, правда, моя прелес-с-сть? Да, не увидит, а его противный маленький ноож-ж-жик будет бесполез-зз-зным, да, бесполез-зным.
