— И как он работает? — спросил я Гунера, взяв браслет в руки и разглядывая его со всех сторон.
— Он надевается на любую конечность, — хмыкнул князь, — в том смысле, что и на ноге он будет работать. Обо всех магических ловушках он не предупредит, но о простых — предостережет. При наличии магической ловушки в трех метрах начнет сжиматься, чем ближе будешь подходить — тем сильнее будет его действие.
Да, вещь незаменимая для рыскачей! И всего-то пять сотен? Не верю!!! За такую вещичку и тысячу отвалят, хотя… ловушки-то разные, он наверняка от всех простых предупреждает, какие опытные рыскачи с закрытыми глазами преодолеют.
— А чего цена так невелика? — высказал я свои сомнения.
— Заряжать его надо, — пожал плечами Гунер, но потом добавил: — Чтобы мне его зарядить до работоспособного состояния, приходится раз пять все свои силы тратить.
— Иными словами, для зарядки нужно не менее недели? — удивился я.
Гунер кивнул в знак согласия.
— А в течение какого времени действует? — уточнил я: бывает ведь, что и в спокойном состоянии артефакты расходуют магию.
— Разряд происходит только от активных ловушек. Примерно о пяти ловушках предупредит — и разрядится в ноль.
— Беру! — выдохнул я: браслет мне будет нужнее, чем кинжал и все остальное. Лучше купить одну нужную вещь, чем десяток второстепенных.
Выложив из карманов все деньги, я отсчитал пять сотен и положил на стол. Браслет же нацепил на руку повыше локтя. Оставшиеся деньги я пересчитал и чуть не прослезился: их осталось всего пятьдесят два золотых и сколько-то серебрушек; медь я считать не стал.
— Кинжал не возьмешь? Отдам за тридцать золотых, если ты мне еще свою лампу отдашь, — предложил мне Гунер.
— Лампе цена сорок — пятьдесят золотых в базарный день. Да и неисправна она, — решил я ничего от него не скрывать.
— Где-то, может, и сорок — а я даю девяносто, — улыбнулся Гунер, но потом пояснил: — Не волнуйся, я ее за сто золотых продам: когда починю, естественно. Так что внакладе не останусь.
— Тогда — по рукам! — согласился я и отсчитал еще тридцать золотых. У меня осталось двадцать два золотых — чуть больше, чем когда я покинул родной город! Но вещичками-то какими обзавелся! Пристегнув кинжал, я начал вставать, но потом плюхнулся назад, вспомнив, что вокруг дома что-то творится непонятное. — Так что все же происходит? Ковон вон во всеоружии в воротах! Какие-то военные дом в осаду взяли!
— Тут все сложно. — Тень пробежала по лицу Гунера. — Рэн, ты помочь ничем не сможешь, а…
— А вдруг… сможет? — раздался от двери голос.
Оглянувшись, я вытаращил глаза, а моя челюсть отвисла. Такого я представить просто не мог!
— Рэн, ты чего? — усмехнувшись, спросил… вернее, спросила Кин.
Вернее, не Кин, а…
— Ты кто? — сумев взять себя в руки, спросил я.
Дело в том, что на пороге кабинета стояла девушка. Что это не парень — было ясно, ведь парень женское платье не наденет! А вот лицо я узнал мгновенно — Кин! Гунер же сидел и посмеивался; вот ведь, а еще князь! Меня тут за дурака несколько дней держали, и наверняка каждый про себя надо мной посмеивался. Но я-то хорош! Девчонке предложил ночевать вместе… не это, конечно, а то, что вел себя с ним… ней на равных… У, даже спать предложил в одной комнате! Ой, а утром… а потом я еще и чувствовал себя, как извращенец. Хотя природу не обманешь, ведь тело-то мое среагировало адекватно! Сразу поняло, кто рядом с ним! Я оценивающе посмотрел на Кин, пока так ее называть решил. Невысокая, с длинными пшеничными волосами, симпатичным личиком и гибким телом, выглядела она в женском охотничьем костюме великолепно. Утверждать, что она писаная красавица, я бы не стал, но она была в моем вкусе, ей только бы подрасти немного. На вид — не более пятнадцати-шестнадцати лет. А вот наряд свидетельствовал о принадлежности к высшему свету. Материал темно-зеленого френча и штанов — шелковый дорогущий бархат, как и невысокие сапожки из мягчайшей кожи морского ящера, — все говорило о благосостоянии владелицы. Кинжал, висевший на широком поясе, подчеркивающем талию, тоже стоил немало. А ведь в день, вернее, ночь нашего знакомства у нее такого богатства не наблюдалось.
— Кто я? — переспросила девушка, проходя и присаживаясь напротив меня в кресло. — Я… — она хихикнула и приложила ладошку ко рту, — девушка.
— Я догадался, — мрачно ответил я.
— Хватит вам, — усмехнулся князь, — Рэн, раз ты понял только сейчас, что Кин девушка, то позволь представить ее. Это графиня Кинэлла Рамайява.
— И что же графиня в таком виде делала у меня ночью? — ехидно спросил я.
Мое душевное состояние восстановилось, и удивление сменилось неожиданной злостью на самого себя и на всех окружающих.
— Э-э-э… дело в том, что гостевых апартаментов у меня немного, и тебе были выделены ее покои, так как Кинэллу в гости я не ожидал, — объяснил мне князь.
Из всего этого я понял только то, что Кинэлла нередко гостит у князя; это позволяет предположить между ними определенную связь. И хоть разница в возрасте огромна, но и не на такое идут нынешние девицы, чтобы подправить свое финансовое положение. Мне все стало практически ясно. Ворота осаждает муж данной графини, узнавший о своих немалых рогах, или разъяренный отец. Но это их дело, мне сейчас о себе заботиться надо.
— Не ожидал, — с ноткой презрения в голосе произнес я и бросил быстрый взгляд на графиню.
— Да чего тут неожиданного-то? — удивился князь. — Жизнь, она и не такие фортели выкидывает.
— Да, тут я согласен, — кивнул я, чувствуя, что к князю у меня неприятия вовсе нет.
— Рэн, так вышло, что ты можешь мне помочь, — как-то устало произнесла Кинэлла.
— Чем? — хором спросили мы с князем.
— Чтобы отвязаться от моего опекуна, мне надо выйти замуж. Других вариантов нет, — хмуро сказала девушка.
Выходить замуж ей не хотелось, но, видно, припекло, и я ей был нужен только для того, чтобы решить ее проблемы. За Гунера она выйти по каким-то соображениям не могла, а я — идеальная кандидатура. Почти одной ногой на том свете, фактически без роду и племени. Когда все формальности будут улажены, она сможет официально стать любовницей князя, и никто не посмеет ее в этом упрекнуть.
— Но тогда ты потеряешь свой титул, — возразил я.
Законы в этом королевстве очень жесткие: выходя замуж, дама принимает титул своего мужа, даже если он — простой крестьянин, а она — графиня. Она лишается своих земель и привилегий. Если же графиня выходит за дворянина, то лишается половины своих земель. То ли земель у нее вовсе не осталось, то ли… непонятно. Неужели у них такая любовь?
