— В таком случае, я буду держаться подальше от места преступления, — солгала я.
Я ведь не из малого народа. То, чего не знают полиция и мисс Райан, — не их забота. Койот хитрый зверь и красться умеет. И я не собиралась оставлять судьбу Зи целиком в руках этой женщины.
Я найду убийцу О'Доннелла и постараюсь найти доказательства его виновности. И при этом не должна пытаться объяснять двенадцати людям, что нашла это по запаху.
По дороге домой я купила в ресторане быстрого питания несколько гамбургеров с олениной и жареной картошки. Мой трейлер выглядел настолько элегантно, насколько может узкий дом на колесах производства семидесятых годов, рассчитанный на одиночку[24]. Новая обшивка казалась безвкусной, поэтому я перекрасила ее в серый цвет. Сэмюэль предложил украсить дом горшками с цветами, но я не люблю мучить растения, и к тому же я плохой садовник.
«Мерседеса» Сэмюэля на обычном месте не было; должно быть, он еще на «Перекати-поле». Он предлагал пойти со мной на встречу с адвокатом… Адам тоже. Мне удалось избавиться от них с помощью Кайла: вервольфы не считали его соперником.
Я открыла входную дверь, и от запаха жаркого в горшочке мой желудок одобрительно заурчал.
На кухонном столе рядом с глиняным горшочком лежала записка. Сэмюэль научился писать до того, как пишущие машинки и компьютеры вытеснили из начальной школы искусство каллиграфии. Его записки всегда напоминают официальные приглашения на свадьбу. Трудно поверить, что так может писать врач.
«Мерси, — говорилось в записке, написанной таким красивым почерком, что она казалась произведением искусства, — прости, что меня нет. Я обещал поработать на фестивале до конца ночного концерта. Поешь».
Я последовала его совету и взяла тарелку. Сэмюэль хорошо готовит, а до темноты еще несколько часов.
Адрес О'Доннелла нашелся в телефонном справочнике. Он жил в Кенневике неподалеку от Олимпии в доме среднего размера, с аккуратным двором перед крыльцом и белой изгородью высотой восемь футов, окружавшей задний двор. Один из шлакоблочных домов, обычных в этом районе. Недавно кто-то ошибочно предположил, что, если выкрасить дом синим и поставить на окна жалюзи, он будет меньше похож на «инкубаторский».
Я проехала мимо, заметив желтую ленту, которой полицейские обносят место преступления; миновала и темные дома по сторонам от него.
Какое-то время заняли поиски удобной парковки. В таком районе люди замечают незнакомую машину перед своим домом. Наконец я остановилась на церковной стоянке, сравнительно недалеко.
Достала ошейник с табличкой, где указан телефонный номер Адама и его адрес, как мой домашний. Стоило один раз попасть в приют для бездомных собак, чтобы я не забывала об этой предосторожности. Я не похожа на собаку, но в городе нет разгневанных фермеров, готовых выстрелить в меня раньше, чем увидят ошейник.
Найти место для перемены оказалось труднее. С приютом для собак я бы смирилась, но вот штраф за непристойное поведение платить не хотелось. Наконец я отыскала пустой дом с вывеской «Продается» на двери и забралась в сарай, где хранились садовые инструменты.
Оттуда оставалось только пробежать два квартала до дома О'Доннелла. К счастью, задний двор дома О'Доннелла был полностью закрыт от посторонних глаз. К счастью — потому что мне предстояло снова принять обличье человека и снять с ошейника прикрепленные к нему отмычки.
Лето кончилось совсем недавно, ночь была приятно теплая — неплохо, потому что пришлось нагишом открывать проклятый замок, а это заняло немало времени. Когда мне было четырнадцать, Сэмюэль научил меня вскрывать замки отмычками. Я редко это делала — всего несколько раз, когда забывала ключи в машине.
Открыв дверь, я снова спрятала отмычку в ошейник: липкая лента хорошо ее держала.
Сразу за дверью оказалась раковина и сушка для посуды, на сушке — грязное полотенце. Я взяла полотенце и протерла им дверь, дверную ручку и вообще все, на чем могли остаться мои отпечатки. Не знаю, есть ли возможность снимать отпечатки босых ступней, но я вытерла и пол, на который ступила, а потом бросила полотенце назад на сушку.
Оставив дверь прикрытой, но не запертой, я снова обернулась койотом, ежась под взглядами, которых здесь нет. Я знала, знала, что внутри никто меня не видит. Мягкий ветер донес бы до меня запах любого, кто здесь прятался бы. И все равно мне казалось, что кто-то наблюдает за мной, как будто дом знал обо мне. Бр-р.
Поджав хвост, я занялась делом, чтобы иметь возможность побыстрее уйти. Но в отличие от домов иных, в этом доме недавно побывало множество народу.
Полиция, решила я, криминалисты, но и до них здесь побывало немало людей. Я не думала, что у такого неотесанного глупца, как О'Доннелл, много друзей.
Я прошла через первую дверь, оказалась на кухне, и тут количество посетителей сразу сократилось. Три или четыре легких запаха. Здесь был О'Доннелл и еще человек с редкостно гадким одеколоном.
Дверцы шкафа распахнуты, ящики торчат косо. На стойке — груды посудных полотенец.
Может, Человек с Одеколоном — полицейский, обыскивавший кухню, если только О'Доннелл не относился к людям, которые небрежно сдвигают всю посуду на один край, а средства для мытья наваливают грудой, а не укладывают в специальное место под раковиной; сейчас этот шкафчик под раковиной открыт и пуст.
При слабом свете луны (вторая четверть) виден тонкий черный порошок, покрывающий стойку и шкаф; я узнала средство, которым пользуются полицейские для снятия отпечатков пальцев. ТВ неплохо обучает, да и Сэмюэль — любитель шоу и мыльных опер на криминальные темы.
Я посмотрела на пол, но там порошка не было. Может, когда я вытирала место, куда ступила босыми ногами, меня обуяла легкая паранойя?
Первая спальня, в коридоре напротив кухни, очевидно, принадлежала самому О'Доннеллу. Все, кто был в кухне (Человек с Одеколоном тоже), побывали и здесь.
И опять такое впечатление, будто кто-то тщательно осмотрел все уголки. Всюду беспорядок. Содержимое всех ящиков высыпали на кровать, перевернув сами ящики. Все карманы брюк вывернуты.
Пожалуй, полиция не могла оставить все в таком виде.
Я попятилась и перешла в следующую комнату. Тоже спальня, поменьше и без кровати. Три опрокинутых карточных столика. Окно разбито и заклеено полицейской лентой. В этой комнате побывал кто-то очень сердитый, и я готова биться об заклад, что это не полицейские.
По возможности избегая осколков стекла на полу, я внимательнее присмотрелась к оконной раме. Рама новая, виниловая и закрывается движением сверху вниз. Тот, кто что-то бросил в окно, почти целиком вырвал из стены и раму.
