Маг поморщился, будто съел что-то кислое.
— Несчастный случай, — сообщил он мне. — Ну, а это? — он указал на свою руку.
— Один мой друг был своеобразным человеком и всячески настаивал на том, чтобы я пробовал восстановить этот унылый дар. Я много раз жалел, что рассказал ему о нем.
— Любопытно, — Мастер узнал все, что хотел, его голос поскучнел. — Хорошо иметь друзей.
— Не знаю. Теперь я думаю, что он и не был мне другом. Бывает так, что услышишь что-то и вдруг понимаешь, что совсем не знал человека. Так странно, когда девчонка назвала его этим прозвищем… Шива, я будто споткнулся. Энтони никогда…
— Шива? — тихо спросил маг, но мне почудилась тревога в его голосе. — Ты был с ним в Нижнем городе? Подумай о нем!
От такой просьбы я вовсе растерялся и уже ни о чем не мог думать. Мастер нервно хохотнул.
— И правда, неудачная идея, но тут и так все понятно.
— Что?
Неужели маг знал Энтони, неужели мой друг специально завел меня в Нижний город?..
Одинокий мотылек метнулся из темноты, пронесся сквозь пламя, опалив крылья, и упал к моим ногам. Я потянулся и раздавил его.
— Как давно ты его знаешь? — с внезапным напором учинил допрос Мастер.
— Давно, — осторожно отозвался я.
— Чему он учил тебя?
— Ничему особенному, — замялся я и вправду не зная, как ответить. Чему можно научиться у человека, который вернул тебя к жизни, познакомил с другими людьми, дал надежду и показал новые цели? Жизнерадостности?
— Что он рассказывал тебе?
— О чем?
— О нас.
— Вот уж точно ничего! Не помню, чтобы мы вспоминали эти дурацкие сказки!
— Это ложь! — Мастер подался вперед.
— Нет, я до сих пор смутно представляю себе, кто вы такие.
Маг удрученно покачал головой:
— Ах ты!.. — только и сказал он, недобро сверкнув глазами. — Он привел тебя к нам.
Маг вдруг очень грубо выругался, выдохнул и опустился на одеяло.
— Вот я то тут при чем? — пробормотал он удрученно. — Сами начали, сами и довели бы все до конца.
— Мастер, кто этот человек… которого я считал своим другом?
— Спи, — отмахнулся маг Этот короткий разговор оставил мне больше вопросов, чем ответов, и заронил в душе семя пустоты. Все в этом мире — ложь, даже дружба.
— Уснул, — сказал Дон, поднимаясь. — Долго возился, ты зря так на него насел.
— Сытый желудок свое дело сделал, — Мастер тоже поднялся и медленно побрел к ручью. — Ты слышал?
— Ну, конечно я все слышал! — согласился возмущенный рыжий. — Чай, не глухой!
Он снял куртку, потом стащил через голову рубаху и принялся терпеливо полоскать ее в ручье.
— Ваш бубнеж вовсе не мешал мне спать. Бедненький, его предали! Интересно, он завтра спрыгнет в пропасть от разочарования? Подумать только, решить, что я отдал ему все мясо, потому что хочу услужить!
— А на самом деле?
— Пушаки — грязные животные, как свиньи, я не люблю грязное мясо, — Дон пожал плечами. — Чего ты нос повесил?
— Зачем мне привели этого найденыша? — Мастер присел на корточки над самым ручьем.
— Тут как раз понятно, — заявил Дон. Даже голос его изменился, стал приглушенным и уверенным. — Чтобы ослабить тебя. Наш пленник — колдун, кто знает, что вложили в него те, кто управляет этой марионеткой? Быть может, они даже хотели твоей смерти, хотя, мне кажется, это неверный вывод. Северный на подобное никогда бы не пошел, он слишком хорошо понимает, чем это грозит. Впрочем, мне кажется, что некоторые из его планов все равно станут для нас полной неожиданностью.
— Дон, а ты посерьезнел, — вздохнул Мастер. — Удивительно даже.
— А я что ли не вижу? — казалось, рыжий обижен. — Зачем ты водил его к реке?
— Я? — молчание. — Ты, Дон?
— Так далеко пройти он мог только твоими тропам, Мас. Я на такое не способен.
— Значит ни ты, и ни я, — Мастер разделся по пояс и тяжело вздохнул.
— Он сам? — неуверенно предложил рыжий. — Колдуны способны на подобное?..
— Нет, Дон. Демиан — мальчишка, чьи умения стерла цивилизация. Да, его надо было учить с детства, но вместо этого ему внушили, что все это лишь болезнь. И он относится к этому как к болезни, которая, к тому же, почти прошла. Он не сам прошел к Ветау, его провели. Дракон. Мы в разладе, и я не знаю, как быть.
— Это заметно, что там?
— Не важно, но я не справляюсь. Ты только вслушайся, Дон! Маг Ночного дракона не справляется с человеком! Каждый раз, когда я восстанавливаю его энергии, мы оказываемся один на один, слишком близко, и его ненависть сжигает меня. Демоны мира, посмотри на это!
Маг снял повязку с руки, легкое свечение растеклось над открывшейся раной. Дон присвистнул.
— Они все откроются, эти шрамы, — невесело сообщил Мастер, ведя пальцем вниз по предплечью. — Распространится, будто чума.
— В парне столько ненависти, — потрясенно проворчал Дон. — Как он еще не отравил себя собственным ядом?
— Его яд направлен на нас и вызываем его мы сами. Можешь завтра проверить, обращайся с ним ровно, Дон, и вскоре найденыш перестанет кусаться.
— Могу я попробовать помочь?
— Ночной сказал, это только между нами, так что не стоит, — Мастер покачал головой. — Будет возможность, я сам с этим разберусь. Прежде, чем идти к Недгару, нужно привести все в норму. В таких делах он человек вспыльчивый и просто разотрет нашего найденыша в порошок.
— Тебя это волнует? Как врач Недгар будет в своем праве, знаешь ли…
— Во всем виноват я, — терпеливо пояснил Мастер. — Можно не тратить силы, можно дать параличу развиться, тогда не будет нужды гоняться за ним по всему предгорью. Еще можно окончательно оборвать его энергетические связи…
— А я знаю, — Дон почесал бороду. — По-твоему, это малодушно? Лучше самому разрушаться заживо, подставляясь под его неумелые, но безжалостные удары?
— Мне жалко его дар, — признался Мастер, — с той ночи я будто и не ощущаю открытой раны…
— Ах, вот почему ты не хочешь, чтобы Недгар узнал правду. Планируешь отдать его в ученики?
— Ничего я не планирую, — вдруг вспылил Мастер. — Все, что я планирую, не сбывается! Просто дам Демиану шанс, посмотрим, что он сделает. От этого будет зависеть, что буду делать я!
— Как Ночной может допустить подобное? Как ты смог его так разозлить?!
— Не спрашивай, Дон, такие вопросы не задают. Ты же не лезешь к Северному с вопросами, почему он разошелся с очередной любовницей и не пытаешься уточнить, что ему не понравилось в ней — маленькая грудь или неловкость в пастели.
