Ирландец с любопытством огляделся. «Сколько галлонов пива “Херцвестен” я опорожнил, — думал он, — но впервые, хотя и смутно, вижу место, где оно готовится». Потолок терялся в сумраке, но вокруг медных чанов, что поднимались над полом футов на двадцать, были нагромождены леса, а в древние кирпичные стены уходили длинные трубы. Повсюду валялись дубовые бочонки, формой напоминавшие колокола, полные же были сложены рядами у стены, узкой стороной вниз. Гамбринус сидел на пустом бочонке, вокруг были разбросаны другие, точно кегли после особенно бурной игры. Большие заторные чаны, где, собственно, происходило брожение, не были видны, и Даффи рассудил, что они за какой-то стеной.
Гамбринус оценивающе разглядывал Даффи.
— Он, похоже, считает, что ты тот, кто нам нужен. Полагаю, ему виднее. Вот. — Он поставил закорючку красным мелом на обратной стороне письма. — Покажи это трактирщику, и он отдаст тебе твои деньги.
— Хорошо. — Даффи опустошил кружку и поднялся на ноги. — Спасибо за пиво.
Гамбринус развел руками.
— Благодари за него господа.
Даффи неуверенно кивнул, затем подобрал свой мешок и поднялся по ступеням обратно в основное помещение.
Та же служанка, которую он чуть раньше напугал, теперь возвращалась со стопкой пустых подносов.
— Ну как, нашел его? — спросила она все еще с долей неловкости.
— Ага, — ухмыльнулся Даффи. — А сейчас не скажешь, где мне отыскать трактирщика?
— Вернера? Нет ничего проще. Это эдакий важный упитанный господин, что пьет бургундское в конце трактирной стойки. — Она прищурилась. — А ты не бывал здесь раньше?
— Пока не вполне уверен, — ответил он. — Спасибо.
«Похоже, вон тот приятель с псиной мордой именно тот, кого я ищу, — думал Даффи, прокладывая путь через полную людей трапезную к обособленному возвышению, где располагалась распивочная. Старинные монастырские столы, когда-то длиной во всю комнату, были теперь распилены на три части и расставлены менее упорядоченно, а несколько заметно новых канделябров отбрасывали свет в самые темные углы. — Почти ясно вижу, как разъяренные духи старых монахов таращатся внутрь через эти окна».
Он уселся перед человеком с маленькими свиными глазками.
— Вы, сударь, будете здесь трактирщиком?
Вернер подозрительно уставился на него.
— А тебе что?
— У меня письмо…
— Еще один нахлебник! Аврелиан явно собрался нас разорить. Слушай, если попытаешься стащить из комнат любую медь или котелок, клянусь телом Христовым, я…
Даффи мягко, но увесисто опустил руку на стойку, и Вернер прервал свою тираду.
— Я не нахлебник, — спокойно проговорил ирландец. — Меня нанял Аврелиан поддерживать здесь порядок, так что не шуми.
— О! Вот как? Виноват. Дай-ка взгляну. — Даффи протянул ему письмо. — Ага, наш подвальный отшельник согласен. Так… пятьсот дукатов? И речи быть не может. Бесспорно, это недоразумение. Я разрешу тебе спать где-нибудь, и можешь есть с прислугой… а сегодня я даже позволю вдосталь пить пиво, но деньги… тут и речи…
— Ты не выполнишь условия договора? — вкрадчиво поинтересовался Даффи.
— Понятно, нет. Тут ошибка.
Даффи встал.
— Тогда утром я уезжаю. А когда появится Аврелиан, объяснишь ему, что я уехал, поскольку ты отказался исполнить его письменные указания. А теперь я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением насчет пива.
— Минутку, — всполошился Вернер. — Коли ты не берешься за работу, ты и вправду… утром уедешь?
— Спозаранку.
Вернер с удрученным видом отхлебнул немного вина.
— Так и быть, — решился он наконец. — Я заплачу. Пусть не винит меня за собственные промахи и беспечность Гамбринуса. Завтра я где-нибудь достану деньги. Тогда и назначим тебе жалованье. — Он сверкнул на Даффи заплывшими красными глазками. — Но вот что… Отныне здесь не будет ни одной драки или даже грубого слова. Коль уж я плачу вышибале такие деньги, он должен на работе из кожи лезть.
Ирландец широко улыбнулся и хлопнул Вернера по спине.
— Вернер, старина, это другой разговор! Я свое отработаю. Ты еще благословишь мое появление.
— Иди, пей свое пиво.
Даффи спустился в трапезную и занял стол у стены, откуда он мог видеть все помещение. На вид место вполне спокойное, подумал он, усаживаясь, разве что нужно поприжать местных вандалов. Вон кто-то весь стол изрезал узорами.
Тощая служанка появилась вновь с подносами, полными пенящихся кружек. Даффи махнул ей рукой.
— Милая, принеси мне большую кружку подогретого эля и себе нацеди — платит заведение. Я новый здешний вышибала.
Она вымученно улыбнулась.
— С радостью. Только не обижайся, сначала справлюсь у Вернера. — Затем склонила голову набок. — Ты ведь Брайан Даффи? Старый учитель фехтования из наемников?
Даффи вздохнул.
— Верно. Я самый. А ты?
— Анна Шомберг. Все считали, что ты несколько лет как погиб, сражаясь с турками.
— То был не я. Послушай, Анна, не помнишь ли девушку по имени Ипифания Фойгель?
— Девушку? Ну-ну. Ясно, я помню Ипифанию Хальштад. Она вышла замуж, слыхал?
— А где она сейчас? — Даффи старался говорить безразличным тоном. — Где ее найти?
— Да прямо тут, если ты готов подождать. Она выйдет в утреннюю смену.
— Черт возьми, Анна, где мое многострадальное пиво? — донесся нетерпеливый голос от другого стола.
— Опа! — Анна вновь подхватила поднос. — Договорим позже.
Даффи был ошарашен. Возможно ли, что девушка говорит правду? «Если так, — рассудил он, — то какое удивительное совпадение! Никогда не задумывался особо о совпадениях, и вот на тебе, настало время, когда от них уже проходу нет. Ради бога, утром буду здесь дожидаться, надвину шляпу на глаза, а когда она подойдет к посетителю, сдерну шляпу и — угадай кто, Ипифания! Хо-хо!
Стоп, а почему она работает здесь, в этом проклятом трактире? Хальштад был не беден. Видно, деньги куда-то испарились, как оно не раз случалось со мной. Да и сам старый Хальштад тоже, может быть, здесь, отмывает где-нибудь на кухне грязные подносы. Любого из нас жизнь способна зашвырнуть очень низко».
За соседним столиком двое начали громко ссориться. «О-хо-хо, время отрабатывать свое жалованье», — сказал себе ирландец, быстро поднимаясь на ноги.
— Господа! — произнес он. — Что-нибудь не так?
При виде заросшего седой щетиной сурового лица нового вышибалы спорщики заметно побледнели, а еще один взгляд на потертые рукояти его рапиры и кинжала и вовсе привел их в уныние.
— Да вот, — наконец решился один, — Отто говорит… стало быть, папа не может погоду предсказать.
