Оставшийся в одиночестве представитель элиты Светлой Империи ненадолго задержался в уютном отдельном кабинете ресторанчика. Недовольство собой даже аппетит перебило, а чай он никогда особо не любил, хоть и вынужден был на людях довольствоваться безалкогольными напитками. Ему ни в коем случае нельзя было терять контроль над способностями, а это и на трезвую голову с ним происходило. Вот как это случилось только что. И опалу и ссылку в эту глухомань он заслужил собственной несдержанностью, и предупреждал его перед отъездом дядя, чтобы не смел калечить государственных служащих, их мозги империи ещё понадобятся.
— Господин? — это уединение Сиятельного посмел нарушить хозяин ресторанчика. В голосе его в равной пропорции смешались страх, восторг и подобострастие, хотя лицо было невозмутимо, — Что-нибудь ещё?
— «Бархат Ночи» пятилетней выдержки у тебя ещё остался? Пошли в мой особняк, — да, это пожалуй, единственно правильное решение. Расслабиться в уединении собственного жилища. А то вон даже этот, как же его там, а, не важно, хозяин ресторана начал демонстрировать ненормативные реакции. Уходить нужно.
А то, о котором только что думал Сиятельный, сразу за дверями уединённого кабинета, выпрямился, вернув себе горделивую осанку и подумал, что нашём неплохой способ справляться с воздействием Сиятельного, повадившегося обедать в его заведении. Всего-то и нужно продемонстрировать ему преувеличенный восторг, как давление на психику исчезает, а глупая радость сходит на нет. Вот только открытие это только для личного пользования. Сомнительно, что Сиятельные отнесутся с пониманием даже к такому невинному способу манипулирования ими. Как и нет никакой гарантии, что и другие окажутся столь же совестливыми, как этот.
АлишерОтносительную свободу ему удалось получить не сразу. Сначала его начали выпускать на короткие ознакомительные экскурсии по городу (под наблюдением и охраной), потом пристроили на работу во дворец местного правителя, где его автономность и самостоятельность тоже были под большим вопросом. Работать, смешно сказать, пришлось менестрелем. Из всех продемонстрированных им талантов применение нашёл самый простой и примитивный: эмпатия — трансляция эмоций, которые он испытывал сам на всю аудиторию слушателей во время исполнения.
Самого властелина и повелителя этой империи он видел редко, издали и только во время больших официальных развлекательных мероприятий. Высокий, мрачного вида мужик, в пышных, красно-золотых одеждах, который крайне редко открывал рот, для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
Впрочем, развлекать императора, слава Музам, вовсе не являлось его задачей. Чаще всего Алишера звали в одну из малых музыкальных гостиных, чтобы развлекать скучающих придворных дам и их кавалеров. Бессмысленное, на его взгляд, занятие и лишённое даже приятности. Не смотря на тщательно культивируемую атмосферу всеобщего праздника (чуть пьяную и явно нездоровую), у Алишера было тяжело и паскудно на душе (заниматься приходится всякой ерундой, а к поискам сестры он не приблизился ни на шаг со дня появления в этом мире) и потому транслируемые через музыку и песни эмоции оказывались не самыми светлыми. Чего только стоила переложенная на попсовый мотивчик рок-баллада «Золотая шлюха-осень» исполнявшаяся им на родном языке!? А ведь сидели, слушали, давились тоской пополам с раздражением. Зачем?
— Ах, это было незабываемо! — в коридоре, не успел он пройти и десятка шагов, Алишера догнала одна из красоток, которая пришла на выступление без кавалера, сидела в первом ряду и весь вечер гипнотизировала молодого менестреля кошачьим взглядом.
— Вам действительно понравилось?! — он резко развернулся на одном месте и приподняв брови, уставился на поклонницу.
— Такие богатые переливы голоса и эмоций, — вкрадчиво заворковала она, а тонкие пальчики невесомо прошлись по рукаву Алишера. Что ж, дураком он не был и прекрасно имел ловить подобные намёки. Молодой менестрель отвёл руку мгновенно погрустневшей красотки, а потом подумал: «Какого демона!», может хоть это позволит встряхнуться и вырваться из круга обыденности, в который его всё плотнее засасывало. И он не столько сам увлёк, сколько позволил себя увлечь в сторону покоев, которые занимала прекрасная дама.
«Лекарство» имело закономерный побочный эффект: следующим же вечером Алишер порадовал местное общество исполнением фривольных куплетов на местном наречии, после которых, благородное собрание стремительно растворилось в дворцовых коридорах, дабы удовлетворить внезапно вспыхнувший любовный жар.
А подруги на ночь с тех пор у Алишера менялись с завидной регулярностью.
Господин ЦоеГосподин Цое, тот, которого Алишеру было велено называть Учителем, докладывал о делах текущих своему повелителю и новости в целом были неутешительными:
— Ещё трое ублюдков Сиятельных сдохли. Все трое были причислены к разным гарнизонам, так что небрежностью нижних чинов это уже объяснить нельзя, — положение которое занимал этот весьма немолодой человек, скорее соратника, чем приближённого, давало ему право общаться с господином и повелителем целой империи в более чем вольной форме. И даже эмоции выказывать.
— Мы с вами, и прочим коллегиумом это предвидели, — властитель Тёмной Империи, сам магом не был, но в теории волшебства, так же как и господин Цое, разбирался неплохо. — Сокращение срока жизни могло оказаться побочным эффектом от массированной выкачки Дара. Что от Ловцов слышно?
— Почти ничего. Тот материал, что нам доставили с последней партией, годится только для подзарядки муниципальных амулетов. Хорошо ещё нам вовремя попался этот маг-менестрель и с магической защитой дворца не стало никаких проблем.
— Кстати, о нём, — император откинулся на спинку массивного кресла, — уникальный экземпляр. И весьма сильный к тому же. Почему мы используем его так нерационально? и зачем вообще было потенциально опасного, несвязанного мага помещать во дворец? — «в непосредственной близости от моей персоны» не прозвучало, но было понято и проигнорировано.
— По нескольким причинам. Во-первых, он молод, наивен и многого не замечает, пока его не ткнут в это носом. Да-да, не нужно недоверия, в их мире детство довольно затяжное. Даже неодарённых загружают какими-то лишними знаниями аж до восемнадцати лет, лишая их возможности приносить пользу обществу, — по лицу господина Цое, пробежала судорога внезапного раздражения от нерациональности устройства жизни чужого народа. — Второе: один из тех, о которых я докладывал, питал именно дворцовые амулеты и эту прореху нужно было срочно чем-то заполнить. Третье и самое важное: напрямую подключать к нашим приборам мальчишку бесполезно — магическая энергия выделяется только во время музицирования и никак иначе.
