— Ты… живешь вспять? — спросил Мима, возвращаясь к пению, так как почувствовал, что заикание вот-вот вернется. — Из будущего в прошлое?
— Правильно. Поэтому я буду порой вспоминать о вещах, которые всем вам еще только предстоят… Я так часто совершаю промахи! — Он повернулся к Танатосу: — А давно ли произошли перемены в ведомстве Марса? Я был занят другими вопросами и совершенно упустил из виду это событие.
— Они еще не произошли, — ответил Танатос.
Хронос недовольно поморщился:
— Ну вот опять! Конечно, вы еще не видели перемен. Мне приходится все время столько носиться туда-сюда, в том числе и на эту встречу с Марсом, что… — он покачал головой. — А зачем ты меня вызвал?
— Полагаю, ты уже ответил на мой вопрос, — сказал Танатос. — Я хотел выяснить, почему этот смертный воспринимает инкарнации. А поскольку ты сообщил, что он сам ею станет, то все становится понятным.
— Рад был помочь.
Песочные Часы сверкнули, и Хронос исчез.
— Если он живет в другую сторону, — спросил Мима, — то почему его слова не звучат наоборот?
— Он управляет Временем, — объяснил Танатос, — и попросту переворачивает его для себя, чтобы на небольшой период совпасть с нашим направлением жизни. Как ты сам видел, эти постоянные переворачивания иногда приводят к путанице. Он хороший человек и отлично справляется с обязанностями инкарнации, но из всех нас только Судьба по-настоящему понимает его. А теперь, если ты получил ответ на свой вопрос…
— Подожди! Нет! Еще не получил! — пропел Мима. — Я ничего не знаю о превращении в инкарнацию Войны! Я лишь хочу уменьшить те страдания, которые вижу здесь и сейчас!
— Ты не дальновиден, — предупредил его Танатос. — Когда, по словам Хроноса, ты станешь Марсом, у тебя появятся средства для облегчения, которого ты так хочешь.
— Но это уже не поможет тем людям, которые голодают сейчас!
Танатос кивнул:
— Справедливо. В интересах сохранения добрых отношений между воплощениями я вызову сейчас одну, которая сумела бы тебе помочь. — Он поднял лицо к небу. — Гея… ты ответишь?
— Гея? — спросил Мима. Все происходящее совершенно сбивало его с толку.
Воздух над ними как бы сгустился, и возникла какая-то прозрачная мгла. Она превратилась в туман, а затем в клуб дыма, который принял очертания, слегка напоминающие человека. Из него выступила крупная женщина, одетая в зеленое.
— Да, Танатос, — промолвила она.
— Этот человек, в настоящее время смертный, по словам Хроноса, позже должен вступить в должность Марса, — сказал Танатос. — Однако сейчас речь идет вон о тех людях, которые голодают.
Гея внимательно посмотрела на Миму:
— В таком случае мне надлежит оказать ему любезность. Я могу изменить здешний климат, чтобы урожаи стали…
— Но для этого потребуется по крайней мере несколько месяцев, — пропел Мима. — К тому времени все эти люди уже умрут.
Женщина задумалась.
— Тогда я пошлю манну.
Она вытянула руки, все вокруг заволокло туманом, и Гея исчезла.
— Манна? — спросил Мима, озадаченный еще сильнее, чем раньше.
— Иногда Гея ведет себя очень загадочно, — сказал Танатос.
Туман начал рассеиваться, опускаясь на землю и конденсируясь.
Мима нагнулся и взял на палец немного образовавшегося осадка. Поднес ко рту, попробовал.
— Манна? — повторил он.
— Наверно, этого нет в твоих легендах, — проговорил Танатос. — В иудейско-христианской мифологии это питательное вещество, которое появляется на поверхности земли. Подозреваю, что это особого вида быстрорастущая плесень.
— Пища, — поняв, выдохнул Мима.
— Сдается мне, что теперь ты должник Геи, — пробормотал Танатос. Он вскочил на своего бледного коня, прикоснулся к часам и ускакал в небо.
Все вокруг снова ожило.
— Распорядись, чтобы люди собирали манну, — велел Мима министру.
Тот и не пытался спорить; он взялся выполнять приказание, очевидно, даже не понимая, зачем это нужно.
Таким образом некоторое количество голодающих было накормлено. Манна появлялась каждый день, и все ее ели, причем никто не мог объяснить такого явления, кроме, пожалуй, самого Мимы. Но его занимали более существенные вопросы. Он станет воплощением Войны? Неужели это неизбежно? У него еще есть дела, которые предстояло завершить в качестве смертного!
Тем не менее страдания голодающего народа глубоко трогали принца, и если был какой-то способ облегчить в будущем это бедствие…
Время шло, но никаких сверхъестественных событий больше не происходило. Мима начал уже думать, что встреча с Голодом, Смертью, Временем и Природой была галлюцинацией, а манна — простым совпадением. Малахитовый Восторг по-прежнему оставалась любящей и зависимой. По мере того как рос опыт Мимы, он все увереннее забирал бразды правления в свои руки. Раджа отправлял его с поручениями в другие страны, дабы расширить поприще, где наследник мог бы работать на благо своего княжества.
Мима вдруг увидел, что в этой области он способен действовать на удивление эффективно. Восторг он брал с собой, чтобы она в буквальном смысле говорила за него. Девушка была красива, поэтому никто из стариков, управлявших соседними государствами, не возражал против ее присутствия, а поскольку она была обучена всем тонкостям придворного этикета, жены стариков находили ее общество весьма приятным. Но главное — она понимала Миму; он мог передать ей то, о чем думает, несколькими жестами и выражением лица, двумя-тремя неразборчивыми словами, и она переводила это на безукоризненный английский. Поскольку международные переговоры зачастую требовали вмешательства переводчиков, то никого не удивляло, что молодой симпатичный принц из Индии прибегает к помощи толмача, а многие даже и не подозревали, что делает он это не из-за незнания языка, а по причине заикания.
Между тем наиболее острой проблемой для Гуджарата была модернизация, а на нее требовались деньги. Необходим кредит от западного Дядюшки Сахара.
Мима всесторонне обдумал этот вопрос и понял, что даже Дядюшка Сахар в обмен на ссуду ожидает некоего минимального quid pro quo note 8. Но что могло пораженное нищетой, отсталое княжество вроде Гуджарата предложить в обмен на деньги?
Мима нашел решение. Он позвал Восторг, и они отправились уговаривать Раджу.
— Мой возлюбленный говорит, что может получить от Запада кредит в один миллиард долларов, — радостно объявила принцесса.
Раджа ответил не сразу, скрыв свои чувства. Он явно не одобрял того, что Мима и Восторг работали вместе. Обычно женщины не говорили о делах управления, поскольку, с точки зрения Раджи, были в этой области несведущи. Однако после всех усилий, которые он потратил на то, чтобы получить согласие Мимы жениться, Раджа был готов терпеть Восторг в любом качестве.
