Сквозь венецианские жалюзи пробивались косые лучи солнца. За окном пульсировал, рокотал и корчился Манхэттен на свой обычный и неповторимый лад. Аврора стояла перед окном — высокая и стройная даже в шлепанцах без каблука; длинные золотисто-рыжие волосы под Риту Хейуорт в «Даме из Шанхая» небрежно рассыпаны по смугловатым плечам. Она совершенно непроизвольно очаровательно надула полные губы, сказав себе: «Лады, деточка, теперь встает деликатный вопрос о том, как отделаться от Эмилио».
Эмилио — переодетый агент АБН, ухлестывающий за ней. С ним назначено свидание нынче вечером в восемь часов в баре «Карнавал» на Западной Семьдесят второй. А еще Эмилио звал ее съездить с ним на выходные в Манток на рыбалку. У него в распоряжении роскошный коттедж какого-то парня из мафии. Аврора уже более-менее согласилась сопровождать его, но затем одумалась. А теперь, в свете грядущей утром поездки в Париж, необходимо отменить Манток и расстроить вечернее свидание. Надо еще сделать кое-какие дела. Кроме того, он принадлежит к ее прошлой жизни, а с ней Аврора собралась покончить Однако как расстроить свидание?
Позвонить ему? Но ей совершенно неизвестно, где искать его до самого свидания. Звонить ему в штаб-квартиру АБН нельзя, потому что Эмилио и невдомек, что Авроре известен настоящий род его занятий. Сам он отрекомендовался как ушлый малый с хорошими связями и без явных источников дохода. Может, заглянуть в спортклуб «Пять очков» и сказать ему? На самом деле ей не хотелось так поступать. В последнее время Эмилио держится очень по-собственнически, будто имеет на нее какие-то права. Авроре это пришлось не по душе. Все чаще и чаще она возвращалась мыслями к тому, что связь с Эмилио пора прекратить Он был забавен на свой грубый, буйный, чуточку злобный манер, ну и хватит на том, как сказала бы ее подружка-еврейка Сара Дитер.
И чем больше Аврора об этом думала, тем неуютнее ей становилось при мысли, что придется лично сообщить Эмилио о своем отъезде. Он слишком дотошен. Слишком настырен Ну и гори он синим пламенем, сделать это придется.
Наконец-то решившись, она подошла к гардеробу и начала выбирать наряд для встречи.
«Ля Пи Ажиль» — небольшой, не слишком интересный парижский бар, пропахший типично парижскими ароматами опилок и черного табака, винного и пивного перегара. Внутри сидело с полдюжины человек — рабочих из этого квартала. Черно-белый телевизор показывал футбольный матч, но никто не проявлял особого интереса. Прибытие «Бужоле» нового урожая дало людям повод выпить; впрочем, они в таковом и не нуждались, жизнь сама по себе, а алкоголь сам по себе.
Найджел сел под открытым небом на террасе, подняв воротник пальто от резкого, неожиданно свежего ветра. Одет он был замечательно: в твидовый костюм «Сэвил Роу» той разновидности, которые с возрастом только выигрывают — настоящее благо для джентльмена, не имеющего возможности менять костюм каждый год или каждые десять лет. Притом он курил длинный окурок, найденный здесь же в пепельнице. Когда подошел официант, Найджел заказал чашечку кофе и графин простой воды. На террасе было зябко, но он впервые за три дня покинул стены апартаментов Шумахер.
Не успел он докурить, как подоспел Жан-Клод, грея руки дыханием, — на костлявых плечах мешковатый сине-красный свитер, черные волосы зализаны назад на латиноамериканский манер «жиголо», на губах — привычная ухмылка.
Сунув руки в карманы, Жан-Клод плюхнулся на металлический стул. А как только подошел официант, заказал черный кофе для себя и кофе с бренди для Найджела.
Жан-Клод тоже сидел на мели, но не так серьезно, как Найджел Он мог позволить себе питаться, хотя в «Ле Ша Вер» подают, пожалуй, худшие блюда во всем Париже. Так называется ночной клуб в одном из зловещих переулочков в стороне от рю Бланш в Пигаль. Там Жан-Клода кормили один раз в день в обмен за усмирение клиентуры и исполнение роли телохранителя владельца-иракца, пребывающего не в ладах с каким-то людьми, посланными с родины батистской партией, чтобы вправить ему мозги. Чем он им насолил, давным-давно забылось. Никто даже смутно не догадывался, чем же нехорош аль-Тарги, зато все знали, что с ним еще предстоит посчитаться. Но только не во время дежурства Жан-Клода.
Жан-Клод даже отдаленно не напоминал могучего громилу — рост около пяти футов, вес сто двадцать фунтов, жилистый, с молниеносной реакцией.
— Да на кой мне мускулы? — бывало, говаривал Жан-Клод. — Побить женщину — сила не нужна. Что ж до мужчин — пистолет, нож… — Он разводил руками выразительным жестом апаша, изогнув уголки рта книзу.
Жан-Клод — тот еще субъект. Может, отдаленные перспективы для него не так уж радужны, но пока что репутация бешеного пса служила ему добрую службу. Как и Найджел, он поджидал, когда подвернется что-нибудь подходящее.
— Очень мило с твоей стороны, старичок, — промолвил Найджел, когда принесли напитки. — Получил наследство, что ли?
— Фифи настояла, чтобы я взял у нее небольшую ссуду, — пожал плечами Жан-Клод. — Но, боюсь, в последний раз. Она — как вы там, британцы, выражаетесь? — исчерпалась.
— Это американцы так говорят, — поправил Найджел. — Но вообще-то выражение универсальное. Хоб считает, что вскорости могут поступить небольшие дивиденды.
Жан-Клод выпятил нижнюю губу, что должно было означать: поверю, когда увижу, потом подмигнул, демонстрируя, что это только в шутку.
— Самое время агентству уплатить за нашу работу хоть что-то. Он нашел богатого инвестора?
— Что-то вроде того. Он конвоирует даму из Нью-Йорка в Париж, за что получает десять тысяч долларов и бесплатный билет.
Сделав типично галльский жест, Жан-Клод воскликнул:
— Peste <Здесь: Черт возьми (фр.)>
. Вот такая работа по мне! На кого он работает?
— Не думаю, что вы знакомы. Его зовут Макс Розен, он провел лето на Ибице А ты, по-моему, в то лето был в Норвегии с графиней.
— О да, с герцогиней — Жан-Клод поцеловал кончики пальцев, закатив глаза, как человек, вспоминающий о славном былом. — Но я вернулся на Ибицу как раз вовремя, чтобы познакомиться с Розеном. Я остановился у Аллана Дарби и Сью, ты разве забыл?
— Конечно, старичок. А я — у бедного старины Эльмира.
— Разумеется, мне известно об агентстве Розена.
— В каком это смысле разумеется"?
— Разве не очевидно, — растолковал Жан-Клод, — что, если человек питает интерес к дамам, ему не повредит водить дружбу с тем, кто трудоустраивает красивых юных манекенщиц? Я звонил Максу Розену как-то раз, когда навещал Нью-Йорк. Он — как бы это выразиться? — сосватал…
— Да, несомненно, именно это словечко ты и подыскивал, — подтвердил Найджел.
