Мы обменялись поклонами и, спешившись, прошли в церковь. Здесь под сводами храма было безлюдно и тихо. Теплились огоньки свечей.
Мы прошли к алтарю и, перекрестившись, уселись на почетное резное кресло на три персоны. Каждый из нас выбрал место с краю. Нас разделяло свободное кресло.
— Государь, я рад, что вы согласились встретиться со мной, но все остальное радости мне не доставляет…
— Вы имеете в виду мою помолвку с герцогиней?
— Да, государь, услышав об этом, я не поверил своим ушам!
— Напрасно, друг мой! Я пришел в Лонгшир, чтобы поддержать вас, а не для того чтобы взять в жены эту злобную сучку Луизу! Мои люди в Лонгфорде, и она в моей власти. Ее дни сочтены, и тогда вы без помех займете наследство своего отца.
— Государь, вы не собираетесь жениться на герцогине?
Финней был удивлен и обрадован.
— Я не могу жениться на ней, друг мой, ведь я женат. На грех двоеженства я не пойду!
Шум, похожий на вздох со стороны исповедальни.
— Здесь кто‑то есть?
— Нет, государь, мои люди проверили весь храм!
— Проверьте у исповедальни!
Обнажив кинжал, Финней быстрым шагом направился к резной кабинке исповедальни.
Он быстро отдернул штору, одну и другую.
— Здесь нет никого, государь!
— Но я слышал звук похожий на вздох!
— Вам почудилось, государь…
— Перейдем в другое место. Напротив церкви я заметил двухэтажный дом. Пусть ваши люди найдут там комнату для нашего разговора.
— Мы сейчас выкинем на улицу всех обитателей!
— Выкидывать не стоит — предложите им выйти на время нашей встречи.
На втором этаже указанного дома, спустя полчаса наша беседа была продолжена, и мы обговорили все детали наших дальнейших совместных действий.
Я смотрел в преданные глаза Финнея, слушал его быструю речь, улыбался и думал, какую смерть выбрать для него, когда все кончится. Оставлять этого деятельного рыцаря в живых опасно. Его амбиции велики. Появление Габриель в качестве наследницы герцога его не остановит. Габриель мой друг, но друг ли мне Финней?
Я не могу поддерживать обоих. Я выбрал Габриель, а значит Финней — мертвец.
Мы поужинали вдвоем здесь же в комнате, которая была местом встречи.
В сумерках Финней со своими людьми покинул деревушку. Я же решил остаться на ночевку здесь в Вобурне, а выехать в Лонгфорд с рассветом. Хозяин дома, местный бургомистр был сама любезность.
Но не успела улечься пыль, поднятая копытами коней бастарда, как лейтенант Велш, командир отряда латников, принес мне записку.
— Один из людей Финнея передал мне это письмо прямо из седла.
— Открыто при всех?
— Нет, государь, он уезжал последним, и другие его не видели.
«Государь, уезжайте немедленно, ночью здесь будут люди Руперта. Финней сообщил им о вас и вашем отряде.»
Без подписи… Можно ли этому верить? Я выбирал смерть для Финнея, а он мне ее уже выбрал…
Я отдал записку лейтенанту.
— Ваше мнение, Велш?
— Государь, наш отряд невелик, и нам следует проявить осторожность!
— Седлайте коней и выезжаем!
Мы выехали, но не на юго–восток в сторону Лонгфорда, а на запад, к побережью.
Проехав десять миль, в узкой долине среди лесистых холмов у ручья мы встали на ночлег. Я приказал не зажигать костров и удвоить караулы.
Здесь, в тихой долине, на молодой траве, укрывшись плащом на конской попоне, я сладко проспал всю ночь.
Утром мы вернулись в Вобурн и не узнали его. Деревня выгорела дотла. Среди еще дымящихся пожарищ только церковь стояла нерушимо. Несколько понурых фигур ковырялись среди руин, головешек и пепла.
Увидев нас, люди попытались скрыться, но мои парни их живо отловили.
— Ночью в деревню ворвались рыцари Руперта. Большой отряд, очень большой, господин!
Они подожгли дома и убивали всех, кто попадался на пути… Немногим удалось спастись…
Я бросил погорельцам свой кошелек и скомандовал продолжить путь в Лонгфорд.
ЛОНГФОРДПо улицам Лонгфорда ходили живописно разодетые вербовщики в беретах набекрень. На каждом перекрестке колотили в барабан и зачитывали письмо от моего имени на созыв и вербовку воинов в наемные полки. У кабаков также встали вербовщики и поили всех желающих завербоваться в ряды войска за мой счет. Новобранцы или рекруты подписывали договор или ставил крестик под своим именем, получали уведомление — куда явиться для смотра.
Часть парка герцогини превратилась в место сбора новобранцев. Полки формировались по очереди.
В каждом должно быть по десять рот. В каждой роте по четыре сотни воинов.
Полковник или Oberst получал в свое распоряжение штаб в двадцать два человека, среди прочих там были: капеллан, писец, хирург, разведчик, квартирмейстер, знаменосец, барабанщик, флейтист и восемь телохранителей.
Ротами командовать должны капитаны. Каждый из них получал 40 талеров в месяц и имел привилегию держать личного повара и слугу, также пару телохранителей. В каждой роте должны быть: капеллан, переводчик, разведчик, фурьер и музыканты — по паре барабанщиков и флейтистов.
За строевую подготовку воинов должен отвечать в роте фельдфебель, и таковых набрали из опытных, прошедших прошлогоднюю компанию воинов.
Сегодня я наблюдал за смотром тевтонцев. Раненые в битве встали в строй, и теперь их полк насчитывал почти две тысячи воинов. Два десятка тяжелораненых вылечил я на следующий день после боя.
Смотром командовал подполковник Бойнебург — рыжий, громогласный тевтонец.
Наемники выстроились в две пестрые колонны с широким проходом между ними. В конце прохода в земле воткнуты две алебарды, на которые положена пика.
Через эти ворота наемники проходили по одному, и офицеры у этих «ворот» должны были отсеивать больных телом и душой.
Но они все были свои и здесь в чужой стране только исполняли привычный ритуал.
Наемники проходили сквозь «ворота» под одобрительный свист и крики товарищей.
Тевтонцам вернули оружие. Оберст Фрусберг, получив деньги на полный полк, собирался воевать в половинном составе. Но каждый из этих разноцветных солдат в лихо сдвинутых набок беретах стоил двух или трех лонгширских новобранцев. Над тевтонцами развевалось знамя князя Фрусберга — черно–белое, с двумя красными перекрещенными мечами.
Утром я обошел стены города на севере.
Множество простых воинов и челяди из лагеря противника высыпало в поле. Они копали рвы и насыпали валы. Осадная линия должна будет пройти от берега Дача до берега Дойла.
