Дверь распахнулась с мелодичным перезвоном колокольчиков. Начищенный до блеска паркет лежал ёлочкой. Единственная дань бессалийской моде, всё остальное делалось в традициях клана. Коридоры обшили деревянными панелями, люстры собрали из веточек и сучков. Они давали причудливые тени, раскрашивая узорами простые стены. Учебные классы начинались прямо от входа. В левое крыло уходили те, где занимались по книгам, в правое: две мастерские, лаборатория и тренировочные залы. Я мельком заглянула в ближайший, пересчитала парты и пошла на второй этаж.
Там Гордей спроектировал спальни для воспитанников. Девять комнат на пять кроватей в каждой. Итого сорок пять детей. И это значило, что оставшихся пятнадцать мне нужно было забрать из клана. Из семей, где родственникам не хватало денег, чтобы заботиться об осиротевших племянниках, внуках, двоюродных братьях и сёстрах. Где дети недоедали и занимались тяжёлой работой вместо того, чтобы учиться. И по закону подлости именно там кричали громче всех, что мы с линой Хельдой занимаемся ерундой. В клане никогда не было приютов. Мы организовали первый.
Я закрыла глаза, выравнивая дыхание, и открыла дверь спальни под номером один.
— Чтоб вы… Были здоровы, лин Гордей!
От розового безумия заслезились глаза. Рюшечки, кружева на занавесочках и куклы-куклы-куклы. На кроватях, сколоченных руками старших воспитанников, сидели большие — с огромными голубыми глазами, а на подоконниках — поменьше, но в таких же розовых платьишках. Архитектор не поленился расписать стены цветочками и бабочками.
Я открыла вторую дверь и застонала ещё громче. Все ближайшие спальни напоминали мой кошмар. Хотя нет, даже в самых страшных снах Гордей меня так не подставлял. Я подобрала юбку и побежала по коридору, распахивая на ходу двери. Розовые спальни заканчивались почти на середине пути. Дальше шли душевые чуть менее поросячьего оттенка, прачечная и хозяйственный блок. Следом — снова душевые, но уже в синем цвете. И голубые спальни. Деревянные мечи на кроватях, плотные синие портьеры на окнах и тёмные силуэты воинов на стенах.
Что же это получается? Маг-архитектор в последних письмах согласился сделать всё так, как я хотела, а сам разделил спальни мальчиков и девочек по разным половинам жилого корпуса?
— Да чтоб тебе ведьма в невестки попалась! — я захлопнула дверь.
Перцем от меня уже не пахло, а воняло. Хотя обычно ароматы своих эмоций я чувствовала редко, только в моменты сильных душевных волнений. Например, в такие как сейчас.
Я залетела в ближайшую же женскую комнату и огляделась. Магией сняла с окон занавески с кружевами, собрала кукол в узелок. Покрывала с кроватей тоже сняла. Демоны с цветочками, их и потом закрасить можно, а пока обойдёмся одинаковыми занавесками и постельным бельём.
Лина Хельда говорила, что в старом здании приюта осталось много мебели и текстиля. А чего не хватит, Риль дошьёт. Игрушки я собрала в одну кучу, а остальные художества Гордея — в другую. Запыхалась, но всё равно не успела до возвращения Сокола со старшими ребятами.
— Ка-та-стро-фа, — пробормотал Дайс и привалился к косяку двери, сложив руки на груди совсем как взрослый воин.
Среди аромата чёрного перца тонко заструилась увядшая герань. Разочарование. Да, иногда, чтобы различать эмоции, особый дар не нужен. Я и так поняла настроение воспитанников.
— Это ж кто так постарался? — за плечом рослого Дайса появилась тёмная макушка Кондра. — И мебель нашу цветочками испохабили. Мы на этот лак столько денег потратили, что почти разорились. Теперь всё сдирать придётся.
— Не драматизируй, — выдал Дайс заученное из книг слово. Длинное, красивое. Как ему нравилось. — Потратили нормально. И я кое-где скребком пройдусь, заново покроем.
— Разводы останутся, — сморщился его друг. — Обидно будет. На заказ шик-блеск делаем, а себе коровью лепёшку в спальнях поставим?
— Я здесь спать не буду, — пискнул из коридора кто-то из “средних” мальчишек. Курт или Манс. — Девчачье королевство. Фу!
— Ваши комнаты дальше по коридору, — успокоила я ребят. — Здесь будут жить девочки. А вы — только, когда плохо себя вести будете.
— Тренировочные драки считаются? — Манс вынырнул из-под локтя Дайса и замер на пороге спальни. — Ух какое всё…
Прежде чем с его языка слетел крайне нелестный эпитет, Кондр отвесил подзатыльник.
— Розовое, — засопел мальчишка и набычился на старших воспитанников.
— Вас как вообще взяли? — удивился Дайс.
— Я разрешил, — прозвучал голос Сокола. Охранник упорно держался в тени. — Любопытство не порок, а прелестная черта женского характера. Такая же милая, как занавески в бабочках. Поздравляю, лина Амелия. Вы умеете ставить задачи так, чтобы они выполнялись “от” и “до”. Всё ещё не нуждаетесь в помощи?
— В вашей не нуждаюсь! — я поджала губы. — Кто виноват, что мужчины клана настолько упрямы? Простейшие задачи выполнять не умеют. Всё нужно по-своему сделать. А нам теперь мучиться и исправлять! А чего это мы стоим, ребят? Аккуратненько всё берём и в подвал относим. Курт, Манс, вас это тоже касается. Любопытство не порок, но иногда бывает наказуемо.
Работы наши мальчишки не боялись, тем более, что сейчас она была лёгкой.
Глава 2. Письма и хлопоты
Дети взяли на себя ответственное задание привести комнаты в приличный вид. Сами перетащили занавески из старого приюта, отгладили их магией и развесили по окнам. А я стала разбирать обещанные отцом материалы. Лина Хельда не успела собрать достойную библиотеку. Все книги — разрозненные крупицы знаний. А для обучения требовалась в первую очередь системность.
Бумага приятно шелестела под пальцами, и я даже слегка успокоилась, пока распаковывала посылку из академии.
— Да вы издеваетесь надо мной? — не сдержала я стон.
Отец передал не драгоценные учебники и дидактические материалы для малышей, а списанные на растопку камина связки порванных страниц. По ним учили, наверное, ещё мастеров академии!
— Нет, дорогие мужчины, так дело точно не пойдёт, — я решительно поднялась на ноги и вернулась к своему саквояжу.
Достала почтовую шкатулку и бумагу с пером. Первым письмом решила порадовать папеньку. Уж он мне почти клялся, что поможет всем, чем только сможет. А сам прислал мусор, чтобы дочурка отвязалась? Или что? Мои ученики чем-то хуже тех, кто в академии штаны просиживает? А Бесо чем не пример, что из сирот при должном подходе толк выходит? Много ли ребят в клане с первой попытки испытания проходят? А сколько из них меч в руках меньше года при этом держали?
Всё отцу написала. И про сирот, и про препятствование приказу главы, и про то, что от него я такого предательства не ожидала. Через три дня официальное начало занятий, а у меня большей части пособий нет.
Письмо почти скомкала и в почтовый артефакт сунула. Следующим был Гордей. В послании к нему я в выражениях вообще не стеснялась. Сослалась на договор и обещала, что вторую часть оплаты ни он, ни его люди не получат.
“Если в течение суток стены комнат и мебель не приведёте к единому утверждённому образцу, можете рабочих кормить хлебом из своих запасов!”
Я аккуратно сложила письмо и отправила его магу-архитектору. Если я хотя бы немного разбиралась в людях, то завтра до заката Гордей исправит свою ошибку. Ни гордость, ни устои клана не стоят голода семей его подчинённых.
— Тук-тук-тук, лина Амелия, можно?
Кабинет я ещё не обжила. Саквояж с вещами стоял прямо на столе, а во всех углах громоздились стопки книг. Но Мису, старшую из оставшихся в приюте воспитанниц, беспорядок не смущал. Она успела привыкнуть к переездам из Бессалии на территорию Клана Смерти и обратно. Относилась к сборам и распаковке вещей философски.
