«Да, здоровый боров», — сказал водила.
И это стало для Марины последней каплей. Она схватила лентяя за ворот куртки и выдохнула ему в лицо: «Послушай меня, урод! Я сделаю всё, чтобы тебя уволили! Жди, скоро получишь хороший пинок под зад!» Это были не пустые спровоцированные гневом угрозы. В свои тридцать два года она отлично научилась достигать поставленной цели. Марина принялась давить на заведующего «скорой», к ней присоединились остальные фельдшеры и санитары. Чтобы усилить давление, она принесла к кабинету носилки и один из санитаров улёгся на них.
«Хватайтесь, — холодным тоном сказала она заведующему, — вдвоём будем нести, вы и я. На улицу вынесем, это не такое уж большое расстояние».
Для низенького тщедушного заведующего эта показательная акция стала серьёзным аргументом. Он быстро нашёл замену ленивому водителю.
Марина, Даша и Василий Иванович поднялись на пятый этаж. На лестничном пролёте их дожидался парень лет семнадцати. Поздоровавшись, он проводил бригаду в гостиную, где на диване лежала полноватая женщина в цветастом халате. Однако Марина увидела ещё кое-что, то, от чего у неё дыхание перехватило, а по спине пробежал холодок. Возле головы женщины медленно извивалось нечто призрачное, похожее на щупальце. Оно тянулось из приоткрытой форточки и дальше, в дождливую хмарь. Парень что-то произнёс. Марина была слишком ошарашена, чтобы разобрать его слова. Она зажмурилась, тряхнула головой, а когда открыла глаза, увидела, как щупальце подалось к окну, но не выскользнуло наружу, а будто бы притаилось в форточке, став едва заметным.
— Марина Сергеевна, с вами всё в порядке? — обеспокоенно спросила Даша.
— Что? Ах да, всё хорошо, — Марина отвела взгляд от форточки, заставила себя собраться. Мысленно она сказала: «Это игра света и тени, это зрительный обман! Такое бывает!» Вот только холодок продолжал ползти по спине и невыносимо хотелось опять обратить взор к окну.
Молодой человек поставил возле дивана стул. Марина достала из укладки тонометр, села. Женщина посмотрела на неё как-то виновато, словно ей было неловко из-за того, что пришлось вызывать «скорую».
— Никогда на здоровье не жаловалась, — сказала она, — а тут вдруг такая слабость накатила. Утром всё нормально было. Завтрак приготовила, потом в магазин сходила. А ближе к полудню нехорошо стало. Так-то не болит ничего, но эта слабость…
Марина померила давление: низкое, но не критичное. Спросила:
— Головокружение, тошнота?
— Нет, ничего такого, — последовал ответ. — Это всё, наверное, от погоды, как думаете?
Обычно Марина была с пациентами располагающей к себе, словоохотливой, однако сейчас ей не давала покоя мысль, что за спиной, в форточке, притаилось нечто чудовищное, то, что почему-то не видят ни жильцы этой квартиры, ни Василий Иванович, ни Даша.
— Всё возможно, — буркнула Марина и тут же выругала себя: «Не будь дурой! Не отвлекайся! Тебе померещилось!»
— А знаете, кажется, мне получше стало, — заявила женщина. — Зря мы, наверное, вас побеспокоили.
— Вы нас не побеспокоили, — Марина очень старалась, чтобы голос звучал бодро. — Это наша работа и она нам нравится, правда, Даша?
Даша улыбнулась.
— Разумеется, — и отчеканила: — Если есть хотя бы малейшие сомнения по поводу здоровья, сразу же вызывайте «скорую».
— А сейчас давайте-ка на всякий случай сердечко проверим, — Марина чувствовала, как нервное напряжение сходит на нет. То ли звонкий голосок Даши благоприятно подействовал, то ли позитивный настрой пациентки, но страх за собственный рассудок почти полностью уступил место здравомыслию. И щупальце в форточке теперь уже казалось бредом. Ну померещилось, с кем не бывает. Это простительно, учитывая, что она пережила полгода назад. Возможно, ей ещё не раз что-то померещится — эдакий запоздалый посттравматический синдром. Ненормально всё это, разумеется, но и паниковать не стоит. Главное сейчас об этом не думать. И не оборачиваться, не глядеть на окно, потому что сомнения ещё теплились.
Даша подготовила аппарат для ЭКГ. Марина сделала кардиограмму, изучила данные.
— Всё в порядке.
— Никогда на сердце не жаловалась, — подтвердила женщина. — В нашем роду сердечников никогда не было.
— Вот и чудесно, — подвела итог Марина. — Вы правда сейчас себя лучше чувствуете? Не храбритесь?
— Правда, правда. Силы возвращаются. Даже чаю захотелось.
Марина взглянула на парня, который всё это время сидел на диване.
— Если мама снова почувствует себя плохо, сразу звоните, — произнеся эти слова она не удержалась, бросила взгляд на окно и испытала облегчение. В форточке не было никакого щупальца.
Молодой человек кивнул.
— Конечно. Спасибо вам большое.
— Не за что, — Марина закрыла укладку, поднялась и ноги будто бы сами понесли её к окну. Внутренний голос вдруг завопил: «Не подходи! Не смотри! Не знай!» Но она уже подошла, уже смотрела и чувствовала, как страх снова начинает вонзать ледяные когти в сознание.
Щупальце извивалось среди дождя чуть ниже подоконника. Оно словно выжидало, когда в квартире поубавится людей, чтобы опять проникнуть внутрь через форточку. Затаив дыхание, Марина устремила взгляд вниз и увидела во дворе человека с чёрным зонтом в руке. Именно от этого человека и тянулось призрачное щупальце. Рассмотрела серый плащ, но за зонтом не было видно, мужчина это или женщина. Одинокая фигура под моросящим дождём — будто образ из какого-то депрессивного фильма. Марина подумала, что происходит что-то очень, очень нехорошее. И это бесплотное щупальце вовсе не плод воображения, не игра света и тени. Оно реальное!
— Пойдёмте, — позвала Даша.
Марина закрыла форточку, поглядела на женщину, которая выглядела явно лучше, чем десять минут назад.
— Всего вам доброго, не болейте. И лучше не открывайте форточку. Свежий воздух, это, конечно, хорошо, но… — с языка едва не сорвалось: «За окном притаилось нечто страшное!» Вместо этого, после секундной заминки, выдавила сомнительный аргумент: — Сейчас, осенью, запросто можно простудиться. В общем, не открывайте форточку, хорошо?
Подобных советов она не никогда не давала даже дряхлым старикам, которые могли подхватить простуду от малейшего сквозняка. И ничего удивительного, что Даша, Василий Иванович, молодой человек и женщина смотрели на неё немного озадаченно. Впрочем, сейчас Марине было плевать, кто и как на неё смотрит, всё это казалось совершенно неважным на фоне нарастающей тревоги.
«Происходит что-то плохое! Что-то очень, очень плохое!» — эта мысль набухала, ширилась, грозя в скором времени вытеснить все другие мысли. И как бы Марине не было жутко, но она желала знать, что это за человек во дворе. Да, желала, хотя внутренний голос снова взялся протестовать: «Не смотри! Не знай! Постарайся всё это забыть, как страшный сон! Спустись вниз, сядь в автомобиль и забывай, забывай…»
— Такое не забудешь, — прошептала она, выйдя вместе Дашей и Василием Ивановичем из квартиры.
— Что не забудешь? — спросила Даша.
— Да так, ничего. Прости, это я свои мысли вслух озвучиваю. Дурацкая привычка.
Даша улыбнулась.
— А у меня в голове иногда какая-нибудь песенка начинает крутится, и я сама не замечаю, как вслух начинаю петь, — она произнесла это таким тоном, словно доверяла великую тайну.
Ещё недавно Марина добродушно рассмеялась бы, но сейчас ей было не до смеха. Они спустились на первый этаж, вышли из подъезда.
— Идите в машину, я сейчас, — сказала Марина, после чего устремилась во двор, к человеку под зонтом. Она шла быстро, старательно отгоняя мысли о том, что лучше не видеть, не знать, что может сильно пожалеть, если увидит, узнает.
Это была старушка в синем берете и с розовым шарфом на шее. Приближаясь, Марина чётко разглядела будто сотканное из белого дыма щупальце, которое словно причудливый невероятно длинный язык торчало изо рта пожилой женщины. Лицо старушки было одновременно и глуповатым, и радостным. Марина видела подобное выражение у маразматиков.
