— А их вещи? — раздался голос позади.
— Отнеси в их комнаты чуть позже.
Лучше было бы провалиться в сон, как это сделал Куно, но Доминика просто не могла расслабиться в чужих руках. До тех пор, пока ее не положили на застеленную кровать, она только и могла, что считать повороты, шаги и раздававшиеся над самым ее ухом вдохи. Если придется бежать, она найдет дорогу к выходу. Хозяин замка — князь Ладвиг Бернбергский — он же «Дикий князь», был известен как непредсказуемый и взбалмошный правитель. Говорили, что он многоженец и его замок забит красивыми женщинами, которых он собирал со своих земель, как дань. Доминика знала, что это, скорее всего, домыслы, но полностью выдохнуть смогла только когда князь, положив ее на кровать, вышел из комнаты. В конце концов, нормальная кровать, крепкие стены и крыша над головой дают хотя бы примерное ощущение защищенности, а в придачу к нему — надежду на лучшее. Девушка осторожно стянула с себя мокрую одежду и бросила ее на пол, забралась под одеяла и свернулась клубком. Следующие несколько часов она провела, паря у самой грани зыбкого сна, чтобы при любом шорохе выныривать из него, оглядываться и проваливаться обратно, навстречу роящимся на дне сознания сновидениям.
Ей все снилось, как неизвестные то и дело заходят в комнату, стаскивают ее с кровати и бросают на пол. Как за дверью раздается женский крик, а в ответ на него звучит только холодный безразличный смех. Доминика несколько раз просыпалась от этого, а в последний раз и вовсе поняла, что перемещавшаяся по комнате тень — не плод ее фантазии, а вполне реальный человек, выскользнувший из спальни, как только она открыла глаза.
Девушка поняла, что можно даже не пытаться уснуть дальше. Она выползла из кровати и принялась озираться в поисках своих вещей или хотя бы того мокрого комка одежды, который она сбросила на пол. Они обнаружились возле камина — неизвестный развел огонь и развесил вещи на стульях, давая им обсохнуть. Рядом стоял изрядно потрепанный дорогой вещмешок. Доминика бросилась к нему, осторожно ступая босыми ногами по каменному полу, и воровато оглядываясь по сторонам, как будто ее смущало, что кто-нибудь может в любой момент наведаться в комнату и застать наготу девушки. Вещи внутри остались нетронутыми: немного одежды, книги, свитки, украшения, запасная пара обуви, все было на своих местах. Водоотталкивающие чары и расширяющее заклятье сработали на ура. Куно все не понимал, почему бы им не наложить водоотталкивающие чары и на свою одежду, но Доминика сказала, что тогда по прибытии у них будет недостаточно жалкий вид, а образ опальной принцессы и ее чародея подразумевает некоторую потрепанность судьбой. «Как будто нас и так мало помотало», — фыркал Куно. Последний месяц они скрывались в лесах, перемещаясь от одной охотничьей лачуги к другой, а иногда и ночуя под открытым небом. Пока на дворе стояло бабье лето, все было хорошо, и их путешествие порой даже напомнало активный туризм, но как только начало холодать, Доминика поняла, что прохлаждаться в лесах и пугать белок голыми задницами больше нельзя. Пора было приступать к плану. Они достаточно долго скрывались от королевских ищеек, путали следы и даже несколько раз изображали собственную смерть в разных концах королевства, чтобы превратиться в призраков Ост-Гаэля. Пока король и его двор будут разбираться, есть ли среди самозванцев или замаскированных тел настоящие Доминика и Куно, изгнанники успеют прочно обосноваться в Бернберге.
Первая часть плана была пройдена, и даже лучше, чем Доминика ожидала. Они оказались на севере до первых заморозков и, что важнее, раньше отправленного в горы отряда. Они даже смогли дойти, не привлекая к себе внимания и не подцепив по пути воспаление легких, столбняк или еще какую заразу. Теперь нужно было сделать так, чтобы князь Ладвиг не выставил их вон в первый же день. Доминика достала из мешка сухую одежду и осмотрелась. Из-за приоткрытой двери в другом конце комнаты лился многообещающий свет. К своему удовольствию, принцесса обнаружила там ванну и несколько ведер с водой.
Дожидаясь, пока вода закипит, Доминика прислушалась. Хотя за окном все еще простиралась глубокая ночь, замок не спал. Откуда-то из глубины хитросплетения коридоров доносилась музыка и с десяток голосов. Тем лучше, на пирушке знакомиться проще, чем при допросе.
«Дикий князь» Ладвиг Бернбергский был той еще задачкой. Одни его обожали, другие пугали им детей, третьи рассказывали о нем совершенно невообразимые вещи, мол, он многоженец и людоед, — но никто не воспринимал его толком всерьез. Он был как будто наполовину ожившей сказкой, бродившей так далеко на просторах гор, что никого не интересовало, насколько он реален. Это был мужчина тридцати лет, светловолосый и синеглазый, как все северяне, крепко сложенный и покрытый шрамами, как все воины. Он должен был стать предводителем армии своего клана, но у эпидемии чумы были на него свои планы — старший брат князя умер, и Ладвиг стал первым в очереди на наследование. Его называли главной политической ошибкой судьбы: неопытный и вспыльчивый молодой человек получил в свои руки княжество с самыми большими запасами руд на всем континенте. Ему хотели быстренько подложить более подкованную в вопросах дипломатии принцессу, но и тут надежды правителей (даже старого князя) не оправдались. Вместо того, чтобы начать свое правление с какого-нибудь дурацкого закона или фестиваля, Ладвиг собрал дружину и направился в соседнее северное княжество Норпешт, чтобы отбить похищенную у него невесту, Элизабетту, у князя Фредерика. Невесту он тогда разукрал и месяц скрывался с нею в убежище в горах, пока его не настиг Фредерик со всей своей ратью. Похищенная невеста была возвращена мужу, по собственным признаниям Ладвиг к ней даже не прикасался, а молодой князь был захвачен в плен. Изначально Фредерик вовсе не хотел его выпускать и клялся сгноить заживо, но спустя два года все же согласился принять от старого князя щедрую компенсацию и выпустил Ладвига. В Бернберг юноша вернулся заматеревшим, мнительным и обросшим сомнительными связями. Старый князь не дожил одного дня до прибытия сына, и Ладвига сразу встретили как нового правителя, пусть и без особого энтузиазма, но его это несильно беспокоило. Только все понадеялись, что год в плену научил князя сдержанности и осмотрительности, как он в тот же день закрыл все границы, прекратил добычу руд из Бернбергских шахт, распустил Совет Кланов и со словами: «Возитесь, как хотите», прекратил все внешние отношения и закрыл границы, в том числе и для южан. На этом летопись Бернберга и других северных княжеств для многочисленных соседей закончилась, о государстве не говорили, из него не получали вестей — только информацию о периодически пропадавших без вести отрядах разведчиков. Опасный край, непредсказуемый князь и сомнительные шансы на успех — в этом сочетании была вся жизнь Доминики.
Она наполнила ванну и блаженно опустилась в воду. «В конце концов, все идет неплохо, хоть и далеко от сказки про принцесс», — подмигнула она своему отражению. В сказаниях князья, что подбирали прекрасных дев в лесу, были исключительно щедры и тут же одаривали загадочную первую встречную вечерними платьями, туфлями и фамильными украшениями в придачу, посылали служанок, чтоб те помогли искупаться и заплести волосы. В покоях, что Ладвиг отвел своей непрошеной гостье, все как бы намекало, насколько ей тут не место. Доминика нашла для себя только кусок мыла, мочалку и полотенце. Что называется, «и на том спасибо». Пока вода не остыла, девушка вымывала из волос дорожную пыль, то и дело сверяясь с отражением в зеркале.
Оттуда на нее смотрела молодая, двадцати лет от роду, девушка среднего роста. Недостаточно полнотелая, чтобы гарантировать рождение здоровых наследников в первый же год после свадьбы, но вполне наделенная прелестями, которые можно было упаковать в глубокое декольте и подчеркнуть корсетом. У нее была смуглая кожа, как у всех южанок, светло-карие глаза и каштановые волосы. По мнению людей, считающих себя наделенными вкусом, Доминика была «типичной», но вот лицом она не вышла — мол, ее физиономия лучше смотрелась бы на мужской голове, а все дело в волевой челюсти и широких бровях. При этом у принцессы были пухлые чувственные губы, аккуратный нос и густые темные ресницы. Возможно, все портила вечно недовольная гримаса и скверный характер. Доминика никогда не считала это недостатком, вот и теперь она решила не пытаться изображать бедную родственницу дольше, чем следует. В конце концов, она на севере, а этот край беспощаден к слабакам и лжецам.
