Ознакомительная версия.
– Любая боль делает нас сильнее, – осторожно произнесла женщина и с удивлением заметила слезы, блеснувшие на ресницах больной. – Послушай, милая моя девочка. Я не спрашиваю, что с тобой произошло. Разговаривать об этом сейчас – все равно, что бередить открытую рану. Но поверь – придет день, и ты сама захочешь рассказать. Мне или кому другому – не столь важно. А рассказав, вдруг почувствуешь, как груз на твоих плечах стал легче. Так всегда бывает, поверь. Время все лечит.
– Наверное, ты права, – с неохотой согласилась девушка. – Наверное. Пусть пройдет время.
– Вот и отлично, – лучезарно улыбнулась Рохана. – За местных не беспокойся. Они не пойдут против моего мнения. Как-никак, я единственная травница на много миль вокруг. Но знака императора не показывай. Иначе даже я не смогу защитить тебя. Слишком уж у нас не любят людей Дэмиена.
– Я не человек императора, – сквозь зубы процедила Эвелина, ощущая, как сжалось сердце при звуках знакомого имени. – Никогда так меня не называй, прошу.
– Хорошо, – с невольным испугом согласилась женщина. Ей вдруг вновь показалось, что из глаз девушки глянул дикий бешеный зверь. Несмотря на вечернюю прохладу, Рохане стало душно. Влажный липкий мрак сгустился вокруг. Низ живота пронзила резкая сильная боль.
– Что с тобой? – нахмурилась Эвелина, увидев, как маленькие капельки пота усеяли лицо женщины.
– Ничего, сейчас пройдет, – поспешила успокоить чужачку знахарка, ласково поглаживая себя по животу. – Ребенок – вот ведь негодник какой! Все никак выходить не хочет. Уж две недели с намеченного срока прошло, а он даже и не пытается. Видно, лентяем вырастет.
Эвелина настороженно кивнула, соглашаясь с Роханой, но беспокойство, пока еще глухое и неосознаваемое, впервые посетило ее.
После того разговора девушка стремительно пошла на поправку. Через день она уже осмелилась на небольшую прогулку по доу. И даже, несмотря на все протесты и возражения Роханы, вышла во двор.
Солнце уже садилось, когда девушка с усилием распахнула скрипучую дверь. В лицо ударил ветер, насыщенный соленым запахом беснующегося недалеко океана. По волосам пробежался ласковый солнечный зайчик и запутался в седых локонах. Эвелина улыбнулась. Если зажмуриться и очень постараться, – можно представить себе, будто опять вернулась на Лазурь. Даже островитяне, которые хлопотали в соседних дворах, ничем не отличались от земляков девушки. Такие же загорелые, в таких же простых одеждах.
Неожиданно шум повседневных хлопот смолк. Эвелина открыла глаза и нахмурилась. Ее появление заметили. Вон из-за плетня торчит любопытная вихрастая голова деревенского сорванца, а вон соседи с затаенной враждой оглядывают ее имперскую одежду.
– Вернись, – тихо попросила Рохана, поспешившая на помощь чужачке. – Еще рано. Они не готовы. Я подберу тебе более подходящий наряд для представления сельчанам.
Эвелина горько усмехнулась и, понурившись, вновь вступила в прохладную тишину избы.
Рохана довольно кивнула и собралась было последовать за девушкой, но вдруг глухо вскрикнула и начала заваливаться на бок.
– Что с тобой? – испуганно метнулась Эвелина на подмогу. Попыталась подхватить женщину, но руки, еще слабые после перенесенной болезни, сами разжались. Знахарка медленно сползла на землю.
– Все хорошо, – чуть слышно прошептала она, в единый миг залившись мертвенной белизной. – Все хорошо. Ребенок наконец-то решил обрадовать маму своим появлением на свет.
Эвелине даже не пришлось звать на помощь. Моментально изба наполнилась встревоженными людьми. Охнув, девушка отлетела в сторону, откинутая с пути чьей-то нетерпеливой рукой.
Рохану подняли и уложили на кровать. Засуетился вокруг жены маленький жилистый мужичок. Пытаясь устроить ее поудобнее, притащил целый ворох подушек и одеял.
– Все вон, – негромко скомандовала сухонькая старушка, ловко засучивая рукава темного шерстяного платья. – Негоже мужчинам за таинством наблюдать.
Мужичок вскинулся было что-то возразить, но быстро сник под пристальным немигающим взором повитухи. Развернулся и медленно побрел к выходу. Эвелина тоже направилась за ним, решив не мешаться под ногами.
– Стой, – окликнула ее старушка. – Подсобишь. Посмотрим, не забоишься ли ручки замарать.
Эвелина криво усмехнулась, но перечить не стала. Встала чуть поодаль, с любопытством наблюдая за действиями повитухи. Та, взяв себе в помощницы шуструю молоденькую девчушку, приказала натаскать горячей воды. Затем щедро сыпанула вокруг кровати травяного порошка. От резкого полынного запаха у Эвелины запершило в горле.
– Так и будешь стоять? – не оборачиваясь, зло кинула ей через плечо старушка. – Молитвы хоть своим богам принеси.
– У меня нет богов, – криво улыбнулась девушка. – По крайней мере, им я больше не желаю служить.
Рохана вытянулась на кровати и захрипела, разрывая на груди рубаху. Повитуха тут же все внимание обратила на нее, не отреагировав на последние слова чужачки.
И завертелось. Эвелина сбилась со счета – так много раз она подтаскивала старухе воды. Иногда накатывала тошнота с усталостью, от слабости кружилась голова, но девушка была почти счастлива. Помогая повитухе, она наконец-то избавилась от призрака императора. Хоть чуть-чуть, но отдохнула от прошлого.
Тянулось время. Иногда Рохана успокаивалась, и тогда Эвелина получала небольшую передышку. Наскоро впихивала она в себя кусок хлеба, запивала студеной родниковой водой, и вновь все начиналось кружиться с бешеной скоростью. Стоны, крики, тяжелый запах благовоний и целебных трав. Иногда девушка даже не понимала, кто она и что тут делает. Наконец на рассвете повитуха милостиво разрешила ей вздремнуть, сама оставшись на страже. Эвелина уснула сразу, едва только ее голова коснулась подушки, небрежно брошенной на ближайшую лавку. И практически тут же, как ей показалось, девушка проснулась от неожиданной тишины. Вскочила и в недоумении уставилась на повитуху. Та лишь молча развела руками.
– Пустое, – буркнула та. – Нам ее не спасти. Надо хоть ребенка выручить.
В руках у старушки блеснул остро наточенный ритуальный нож.
– Она… Она умерла? – чуть запинаясь, прошептала Эвелина, кивнув на тонкий заостренный профиль женщины, которая вытянулась в полный рост на кровати.
– Я дала ей сонное зелье, – хмыкнула повитуха. – Так ей будет не больно. Была бы в деревне еще одна колдунья, может, что и получилось бы. А так… Умрет. Слишком крупный ребенок.
Эвелина, до боли закусив губу, с ужасом наблюдала, как старуха одним ловким движением разрезала длинную рубаху Роханы, оставив женщину обнаженной. Затем, шепча что-то малопонятное, повитуха занесла нож над огромным животом.
Ознакомительная версия.
