еле слышно мурлыкая, свернулся клубком на ногах больного.
Хайдар простудился месяц назад, когда праздновали свадьбу его дочери – Сузге. Мужем Сузге стал нойон Тунгкер – сын хана небольшого племени таурменов, кочующего в окрестностях горы Длань Света. Повелитель коттеров долго ждал этого события, ибо крепко надеялся дождаться появления внуков.
Его старший сын Бегтер так и не успел завести семью, а прижитый им от наложницы сын, скончался во время мора, как и обручённая с Джучибером невеста, оставшегося до сих пор неженатым.
Старый хан встретил сына с трогательной радостью. Будучи в постоянных походах и разъездах, Джучибер постоянно справлялся о здоровье отца и часто, с гонцами слал ему известия о делах ханства.
Время было полуденное, пастухи как раз гнали скот с дальних пастбищ, и Джучибер на правах хозяина распорядился немедленно заколоть двух чёрных быков и пару овец, чтобы принести жертву духам предков и Буркэ-Коту – божеству, приносящему здоровье. Одновременно он послал в святилище Рыси-Прародительницы за кем-нибудь из тамошних шаманов или знахарей. Посланцы довольно быстро вернулись назад. Им повезло – они наткнулись на шамана недалеко от куреня.
К немалому удивлению Джучибера, им оказался старый Зугбир – один из самых известных среди коттеров знахарей и ведунов, который очень редко появлялся, не только в святилище Рыси-Прародительницы, но и в кочевых становищах, ведя образ жизни отшельника. А вот застать своенравного шамана в Барге и вовсе небывалое дело.
Зугбир поспешил на зов ханского сына. Придя, он осмотрел больного и лишь молчаливо покачал головой в ответ на невысказанный вопрос Джучибера, читавшийся в его взгляде. Выйдя из юрты, шаман распорядился зажечь два костра перед входом, а нукёры должны были поддерживать огонь, изредка подбрасывая можжевеловые ветки. Дым священных костров должен был отпугнуть духов болезни.
Оставшуюся часть дня и весь вечер Джучибер просидел возле постели отца, подбадривая его и рассказывая ему о своих планах и начинаниях. Окружающим было строго настрого приказано говорить при больном только хорошие вести.
На следующее утро состояние хана сильно ухудшилось, и он явно находился при смерти.
Джучибер немедленно поспешил к постели отца. Кроме него в ханской юрте находились молодой шестнадцатилетний нойон Танчан – дальний родственник семейства Хайдара, который унаследовал должность ханского черби[1] от своего отца, и младшая сестра Джучибера Сузге, недавно вышедшая замуж за нойона таурменов Тунгкера. Они сидели у очага, готовые в мгновение исполнить любое желание больного.
Хайдар встретил сына слабой улыбкой.
– Сын мой, я рад, что ты приехал, ибо очень скоро Рысь-Прародительница призовёт меня в свои небесные кочевья. Мне надо многое тебе рассказать. И нам надо, о многом поговорить…
– Да, отец. Я слушаю тебя,– Джучибер присел возле постели Хайдара. Он поправил меховое одеяло, выбившееся из-под укутанного тела отца.
– Из-за людской вражды и злобы, укоренившейся в степях, жизнь наша стала трудной и полной опасности. Сейчас, все роды коттеров должны быть ближе друг к другу, ибо мы единый народ. Обещай, что ты никому не дашь растащить наш улус по кускам…
– Отец…
Хайдар раздражённо шевельнул сухой бессильной рукой, а чёрно-белый кот, лежащий рядом с ханом, зло зашипел, и Джучибер умолк на полуслове, не спуская глаз с отца.
– Нойоны родов не понимают и не признают единства народа. Многие из них думают только о себе. От этого мы слабеем, а враги усиливаются. Рысь-Прародительница, в чьи кочевья скоро уйдёт мой дух, открыла мне тайны будущего. Ты здесь передо мной, словно могучий степной беркут, тень крыльев которого накроет многие земли, и знакомые нам, и те, до которых много лун пути. Имя нашего народа будет внушать уважение и страх всем, кто услышит его. Многие станут трепетать, как полова на ветру, при одном лишь его упоминании. Верю и надеюсь, что ты станешь великим ханом, какого не было до сих пор. Выслушай мои слова и крепко запомни, что я тебе сейчас скажу. Будь твёрд в своих делах и поступках. Не бойся пролить кровь если нужно. Но при этом помни, что власть – это такой напиток, который пьянит любого человека больше, чем самая крепкая архи. Гляди, чтобы жажда высшей власти не завладела тобой, обратив в бешеного жеребца. Разбив головы волков, такой жеребец начинает бить копытами и кусать беззащитных кобыл и жеребят и, в конце концов, кидается с кручи, бессмысленно ломает ноги и разбивает себе голову, вместо того чтобы выйти на простор через открытую долину разума. Поэтому, никогда не забывай тех, кто будет рядом, ни тех, кто пойдёт за тобой. Иной раз щедрость и уважение к людям дадут тебе даже больше, чем страх перед силой оружия.
Старый хан смолк. Наступило долгое молчание, которое было прервано Джучибером:
– Отец. Не покидай нас, отец! Без тебя я буду словно утёнок перед лисой, ведь никто лучше тебя не сможет помочь мне мудрым советом.
В ответ Хайдар лишь приподнял бессильную руку, призывая сына замолчать.
– Пусть все уйдут. Останься со мной один,– прохрипел старик.
– Вы слышали? Оставьте нас,– Джучибер обернулся к сестре и Танчану. Услышав приказ, молодой нойон поспешил исчезнуть за пологом юрты, а Сузге чуть помедлив, кивнула головой и, бросив тревожный взгляд на отца, вышла следом.
– Перед тем как я умру, я должен рассказать тебе про звёздное серебро, которое наши шаманы зовут слёзами Небесного Иномирья, и про пластину, таящую в себе силу тайгетского бога,– сказал Хайдар, ухватив сына за рукав халата слабеющими пальцами.– Однажды, много лет назад, в степи мы подобрали раненого человека по имени Дайсан. Он был предводителем наёмных войск и бежал из Ченжера после того, как шестипалые подавили их восстание. Дайсан прибыл с караваном тайгетских верблюдов. Кроме меча он был вооружен ченжерским двойным самострелом. Доселе мы не знали такого оружия, и только в
