вспыхнуло.
Опешившие гости даже не догадались вмешаться, когда Морис стал грозить падчерице прилюдной трепкой. А Эстела в ответ заорала:
— Убирайся из нашего дома! Если б папа был жив — он бы тебя убил! Ты его мизинца не стоишь, ничтожество!..
Юная баронесса почти не помнила барона Триэнна. И никто не мешал ей придумывать совсем другого (благородного и героического) отца — никогда не существовавшего в природе.
Тогда всё еще можно было спасти! Анри все последующие годы не мог себе простить, что не послал тогда к Темному и змеям этикет. И немедленно не прервал безобразную семейную ссору. Потому что Мориса уже нужно было хватать за руки и затыкать рот! Потому что…
Возможно, это спасло бы беременную виконтессу. Она уже начала судорожно рвать на шее тонкую цепочку… В пылу ссоры никто этого не заметил.
Еще можно было спасти Криса!
Морис проталкивался к Эстеле — на ходу продолжая орать всё, что знает про ее головореза с большой дороги — папашу. А уж про его способы добиваться женской любви…
Тенмар сообразил вскочить только тогда. И едва успел перехватить отчима в трех шагах от падчерицы. Уже орущей ему с перекошенным лицом: «Не подходи, убью!..» Вооружившись каким-то столовым прибором.
Пара гостей посообразительнее явно собирались хватать только девчонку. Видно, чтобы помочь Морису ее бить и не давать Эсте защищаться.
А остальные приросли к креслам. Кто брезгливо отвернувшись, кто — завороженно уставившись. Вмешиваться в драку в их планы не входило.
Вопли и ругань отчима и падчерицы, жадное внимание гостей. Вцепились в нюхательные соли дамы…
Брызжет слюной старик с крючковатым носом. Выдирает вилку (всё-таки это вилка!) из рук по-кошачьи визжащей Эстелы. И громче Мориса орет о «позоре», «падении нравов», и «обнаглевшей молодежи».
Бледное, как сама смерть, лицо Криса. Мальчишка оседает на пол, судорожно хватает ртом воздух. С того дня Кристиан будет задыхаться от малейшего волнения…
И — белее савана лицо бессильно откинувшейся на спинку кресла виконтессы. Под бешеный рев Мориса над самым ухом Анри:
— Я убью эту дрянь!..
— Твоей жене плохо! — проорал Тенмар в ухо взбесившемуся радетелю нравственности, или чего он там радел. — Позовите кто-нибудь врача!
Кор — молодец! — уже рванулся к Крису, подхватил.
Ненавистник молодежи взвыл, трясет прокушенной в кровь рукой. А Эста ловко выскользнула из цепкой хватки почтенного гостя, смуглой растрепанной змеей метнулась к брату.
На полпути заметила, что Крис в надежных руках. И вновь развернулась к отчиму. Собираясь… что? Выцарапать опостылевшему родичу глаза? Или, судя по взгляду, брошенному на лежащий на столе нож, — всадить его ненавистному врагу в горло?
Бледная, несмотря на смуглость, взлохмаченная, в порванном в схватке платье (здоровущая дыра на локте!), с кровью на губах. Эстела была бы страшна, не творись здесь куда более жуткие вещи.
— Эста, прекрати! — рявкнул Анри.
Чудо, но девчонка действительно застыла квиринской статуей. Одни ненавидящие глаза сверлят Мориса с прежней свирепостью.
Опомнилась? Надолго ли?
— Я убью ее! Своими руками!..
Оглох, что ли⁈ В морду ему дать, чтобы очухался?
— Земфире плохо, идиот! — Тенмар, встряхнув, развернул его назад с изрядным усилием. Морис — и так не слабак, а уж в бешенстве! — Ослеп⁈ Врача сюда!
— Где лекарь⁈ — заорал во всю мочь легких Конрад.
Молодец!
— Граф, что вы себе позволяете⁈ — сообразил вдруг вмешаться очередной родич Мориса. К счастью, не выходя из-за стола.
Действительно, что позволяет? Не дает им всем друг друга поубивать — вот мерзавец!
В глазах Мориса гнев сменился тревогой — заметил наконец состояние жены. Можно отпускать!
Игнорируя всех оскорбленных разом, Анри громко приказал первому же слуге:
— Лекаря сюда, живо!
Ну почему никто не догадался пригласить его за стол? Аристократы, голубая кровь, змеи их раздери!
— Господин граф… — Слуга — бледнее простыни. — Врача нет в замке. Он в деревне — тут десять миль…
— Вы знаете дорогу?
— Да, господин граф…
— Граф, вы… Как вы… — Этот, судя по носатой роже, воинственному старцу то ли сын, то ли племянник. — Вы оскорбляете своим поведением… Немедленно принесите извинения…
— Готов принять ваш вызов, но ближе к полуночи! — рявкнул Тенмар. — Жду всех оскорбленных у себя в комнате — вечером. А сейчас — заткнитесь! Корнет Эверрат, вы немедленно едете с этим малым в упомянутую деревню.
— Есть! — Конрад, ухватив слугу за плечо, почти поволок его из зала.
А до приезда врача надежда лишь на Творца. Потому что лекарские способности самого Анри ограничиваются перевязкой не слишком серьезных ран. А на остальных, включая бледного, с трясущимися руками Мориса, рассчитывать не приходится.
3
Новорожденного спасти не удалось, несмотря на все усилия врача. Действительно хорошего — с дипломом Лютенской Академии. Вот только в нужный момент он находился весьма далеко от пиршественной залы. Роды принимал у жены священника — в ближайшей деревне. И оказался в замке чуть ли не через час после трагедии.
Виконтесса Гинэ прожила еще несколько дней. А потом тихо угасла на руках не отходившего от ее постели Мориса.
Сразу после смерти жены черный как осенняя грозовая туча виконт Гинэ приказал как опекун Эстелы немедленно отправить ее в ближайший монастырь.
Известие всколыхнуло весь замок. Эста заперлась у себя в комнате с отчаянными воплями, что зарежется, — пусть только попробуют войти! Слуги по приказу ее отчима ломали дверь. Крис после бесполезного разговора с ним же лежал в постели с тяжелейшим приступом удушья.
Анри чуть не подрался с безутешным вдовцом. Требуя отослать Эстелу, раз уж отчиму так ненавистен ее вид, не в монастырь, где девочке с ее характером — не жить, а на воспитание к другим родственникам. Если Морис, конечно, не хочет убить еще и Кристиана.
В конечном итоге Тенмар победил. На следующий день после жутчайшего скандала они вдвоем с шестнадцатилетним тогда корнетом Конрадом Эверратом то ли везли, то ли конвоировали обоих Триэннов — ко двору принца Арно Ильдани. Потому как больше — некуда. На самом деле никакая отцовская родня полубанджарон не возьмет. Она их и за родственников-то не признает. А кузены и кузины по материнской линии кочуют с табором — где-то в необозримых степях юга…
Эстела яростно бушевала полдороги. Требовала отвезти назад — на похороны матери.
Увы, здесь Анри ничем помочь не мог. На это Мориса оказалось не уломать.
А по дороге хватало забот с больным Кристианом. Так что все жалобы его сестры капитан пропускал мимо ушей. Зато Конрад — было ощущение! — или сам вот-вот застрелится, или ее пристрелит.
Впрочем, к концу дороги девочка присмирела. Брата она
