Но пусть это станет для вас уроком — не верьте словам.
Мат пал жертвой заблуждения, его ум ослаб, и причиной тому — чтение свитков без должной подготовки.
Пусть его смерть — а не слова — станет для вас уроком. Слова не смогли спасти ему жизнь.
Итак, прежде чем откроете первую страницу второй книги, вы должны принять истину и укрепить свое сердце, произнеся до захода солнца сто раз:
«Слова не обладают силой.
Свитки не наделены могуществом.
Власть и сила всецело принадлежат Совету».
Рожденное огнем в тени драконьих крыльев, так началось путешествие.
За окном зимнее солнце готово опуститься в синеву Великого Западного океана. Небо над водой уже не розовеет весенним заревом — оно словно измято багровыми, красными и желтыми синяками. Каждый вечер с тех пор, как закончил в прошлом году первую часть истории о ней, я сижу за столом и жду. За последние сто ночей с этого самого места я несколько раз наблюдал, как луна наливается и снова тает, с застывшим над пергаментом пером, но не мог написать ни слова.
Почему? Почему я снова и снова откладываю повествование? Ведь продолжить рассказ — единственный способ освободиться от злых чар, наложенных ведьмой. Только поведав правду, я смогу разрушить проклятие и наконец умереть. Или я сознательно замедляю ход истории, пытаясь продлить существование? Прожить еще век, два или даже три?
Нет. Время уничтожает все иллюзии о самом себе. Подобно воде, пробивающей путь в ущелье, прошедшие годы вымыли из моего сознания все слои самообмана. И единственной наградой, полученной мною за ее гнусное проклятие, стало сердце, способное видеть и понимать.
Дни и ночи над пустыми страницами я проводил вовсе не из желания пожить подольше, а из страха, парализующего ужаса перед тем, что предстоит поведать. Есть вещи, остроту которых не в силах притупить даже время.
Знаю, что теперь придется рассказать о том жутком путешествии, о дороге, на которую пала длинная черная тень ведьмы. Однако я боюсь перенести слова на бумагу. Документальный отчет о тех событиях не только высвободит кошмары, встреченные ею в пути, — как только я обмакну в чернила перо и коснусь им листа, легенда оживет и то, что сейчас всего лишь воспоминание, обретет форму и содержание.
И тем не менее я должен…
Теперь, когда ясные розовые закаты весенних и летних дней позади, ледяные ветры и тяжелое, словно покрытое синяками, небо помогли мне найти в себе силы продолжать. В это время года я смогу писать дальше.
Слушайте… Слышите, как ломается на горных перевалах лед? Весна наконец освободила Зубы от ледяной зимней хватки и расчистила пути в долины.
Послушайте, как стонет лед, как он трещит — точно раскаты грома возвещают о начале ее похода.
И подобно всем путешествиям, добрым или злонамеренным, это началось с первого шага…
Книга первая
ТЕМНЫЕ ДОРОГИ
Элена вышла из пещеры, откинув кожаный полог, удерживавший внутри тепло костров. Нынешней весне минула уже целая луна, но здесь, среди снежных пиков, раннее утро обдавало ледяным ветром. Снаружи студеный воздух пах соснами и высокогорными маками, впрочем, сегодня легкое дыхание тепла напоминало о приближении лета.
Вздохнув, девушка сняла капюшон зеленой шерстяной куртки и посмотрела на горы. Их тяжелые снежные шапки будто тянулись к ней, едва не опрокидываясь, а эхо сотен водопадов, рожденных таянием снегов, ревело среди склонов. После долгих холодов, когда и вода, и время, казалось, застыли навечно, весенняя оттепель возвещала о рождении природы.
Улыбнувшись, Элена шагнула вперед — но, словно в напоминание, что зима еще не выпустила бразды правления из цепких пальцев, поскользнулась на покрытом грязной ледяной коркой камне. Беспомощно размахивая руками, она плюхнулась на каменистую тропинку.
За спиной послышался шорох кожи о камень — Эр'рил вышел из пещеры.
— Девочка, не сверни себе шею еще до того, как мы покинем Зубы. Ушиблась?
— Нет, я в порядке.
Щеки Элены залил густой румянец, способный, казалось, растопить целый айсберг. Не обращая внимания на протянутую руку, она с трудом поднялась на ноги.
— Я нечаянно…
Девушка вздохнула и отвернулась, чтобы не видеть, как посуровело лицо наставника. Его серые глаза из-под черных бровей оценивали каждое движение. И почему он смотрит на нее, лишь когда она обожжет палец или ушибет ногу о непонятно откуда взявшийся каменный выступ? Элена с достоинством отерла ладонь о серые штаны и нащупала мокрое пятно на заднем месте.
— Остальные уже заждались, — сказал Эр'рил, увлекая ее за собой к месту сбора отряда. — Даже волк наверняка вернулся.
Фардейл в зверином обличье отправился на рассвете проверить тропинки, ведущие к далеким равнинам. Ни'лан и Мерик занимались лошадьми и готовили фургон, а Тол'чак и Могвид грузили припасы. Только Крал остался внизу проститься со своим кланом.
— Если мы хотим преодолеть перевал засветло, нужно выйти немедля, — заметил воин, поднимаясь по лестнице все выше. — И лучше смотри под ноги, а не витай в облаках.
Словно в насмешку над собственным наставлением, он вдруг поскользнулся, вскинул руку и разом перемахнул две ступеньки, чтобы сохранить равновесие. Он оглянулся, и Элене показалось, что его лицо посуровело еще больше.
— Хорошо, — покорно проговорила она, не в силах сдержать улыбки.
Эр'рил что-то проворчал и зашагал дальше.
Теперь они шли осторожно, каждый погружен в свои думы. Впрочем, Элена подозревала, что их мысли заняты одним и тем же — предстоящим долгим путешествием по землям Аласеи к исчезнувшему А'лоа Глен. Где-то в затонувшем городе несколько столетий назад Эр'рил спрятал Кровавый Дневник — книгу, в которой, согласно пророчеству, содержится ключ к спасению страны от черной магии повелителя гал'готалов. Но смогут ли они, отряд путников из разных земель, где каждый ведом собственной целью, туда добраться?
Последние несколько недель они планировали и снаряжали экспедицию, испытывая нечто среднее между облегчением, что наконец начали действовать, и страхом перед необходимостью покинуть безопасные горные перевалы. Тяжелое молчание, как и сейчас, окутывало всех, кроме…
— Эй!
Окрик за спиной заставил обоих остановиться.
Элена обернулась и увидела, как Крал протискивает свое могучее тело сквозь казавшийся сверху крошечным проход в гранитной скале. Он помахал рукой толщиной в древесный ствол, голос камнепадом прогрохотал в ущелье:
