Что-то в эльфе заставляло подчиняться ему. И это дико раздражало. У меня обычно имелись огромные проблемы с субординацией. Проще говоря, я никогда не проявляла должного почтения к начальству… Но вот при виде этого мужчины почему-то ощутила жгучее желание исполнить все, что он потребует.
— Приятно познакомиться, мисс Джексон, — ответил он, напрочь игнорируя мою должность. — И что такая, как вы, делает на месте преступления?
Смит, наш эксперт, который как раз собирал улики вокруг, придушенно рассмеялся. Примерно то же самое мне каждый раз выдает мое начальство.
— Такая, как я, на месте преступления убийство расследует, — решительно заявила я.
Все благоговение перед эльфом сошло на нет. Какое им всем дело, как я выгляжу?!
Да, я люблю розовый маникюр. И яркие шарфы. И цветные балетки. Какая разница, если я хорошо делаю свою работу?! Да пусть бы даже я в балетной пачке расхаживала — это и то было бы только моим делом!
— А как же ваш шок при виде трупа? — осведомился в притворном сочувствии эльф.
Стало быть, уже давно стоял и слушал.
— А вы здесь находиться вообще не должны, — перешла я от обороны к наступлению, игнорируя шпильку.
Все равно срезать его, как бы мне хотелось, у меня права не было.
А шок при виде трупа я испытала только один раз в жизни. После этого как будто отрезало. Тело и тело. Кости, мясо, кожа… Что тут страшного?
— Ли! — подскочил ко мне Дэмиан, почуявший приближение бури. — Не горячись, Ли. Быть может, вы знаете умершую, сэр?
На моего напарника нелюдь посмотрел с большей благосклонностью, чем на меня саму. Шовинист… Можно подумать, смахивающий на бездомного Холт предпочтительней девушки в ярком наряде.
— Это моя внучатая племянница, Иллис Лилэн, — сказал мужчина с той безэмоциональностью в голосе, которая появляется, только когда горе действительно необъятно.
Эти интонации мне были слишком хорошо знакомы.
Слишком…
Я понимала, что в этот момент чувствует эльф, стоящий передо мной. Казалось даже, будто я ощущаю его боль, как свою собственную. Сразу стало неудобно за свое поведение. Да что там! Я даже позабыла про его откровенное хамство по отношению ко мне.
Боль часто толкает на грубость…
— Соболезную, — тихо произнесла я. — Но вам действительно лучше не вмешиваться в проведение следственных действий. Так будет лучше для вашей внучатой племянницы.
Оказывается, взгляд может быть острым, как нож. Именно таким он стал у эльфа всего лишь за секунду.
— Вы думаете, что-то для нее может быть лучше, а что-то хуже? Иллис мертва, мисс Джексон, если вы вдруг не заметили.
Ни одно доброе намерение не останется безнаказанным. В очередной раз я уверилась в правоте этого утверждения.
Раз уж эльф не настроен на мирные переговоры, то и мне ни к чему проявлять к нему особую вежливость. Мне, в конце концов, следовало уделить все свое внимание умершей женщине, а не ее самодовольному родственнику.
— Покиньте место преступления. Все новости по делу вы сможете узнать у нашего непосредственного начальства.
Что делать, если эльф вдруг упрется, я не представляла. Выставить его силой у меня вряд ли выйдет, и никто точно не станет помогать мне выдворять нарушителя порядка.
— Вам стоит лучше следить за собственными манерами, мисс Джексон, — вроде бы и мягко укорил меня мужчина, но все равно в его голосе я ясно различила угрозу.
— Инспектор Джексон, — холодно поправила я, выделив первое слово.
Перед ним работник полиции, а он ведет себя… Да он же ведет себя со мной как с грязью под ногами!
— Мисс Джексон, я протестую против того, чтоб тело моей родственницы забрали в этот ваш… морг, — тоном, не терпящим никаких возражений, заявил мне эльф. — Я лорд Лилэн, один из старейшин, и имею право заявить свои требования в отношении останков сородича.
Судя по последним инструкциям руководства, никаких подобных прав у этого типа не имелось. Пусть хоть десять раз протест заявляет.
— Все вопросы к начальству, — решительно произнесла я и поправила яркий синий шарф, который наверняка многим казался неуместным в хмурый ноябрьский день.
Лорд Лилэн скрипнул зубами, но предпринимать что-то противозаконное все-таки не стал, просто потоптался на месте несколько минут, а потом и вовсе убрался восвояси.
Слава Творцу… Хотя бы тут не воевать.
Труп поспешно погрузили, протокол составили, улики или собрали, или доблестно затоптали… Словом, успешно превратили чужую трагедию в собственную рутину. Наверное, в этом и состоит лучшая и худшая сторона нашей работы: мы отучаемся проваливаться в сопереживание и страдать над чужими бедами. Полицейские разбирают несчастья на маленькие винтики, анализируют и собирают после во что-то новое, пусть и не менее мерзкое.
— Зря ты лаялась с остроухим, — недовольно бросил мне Холт, когда мы уже уселись с ним в патрульную машину, на которой приехали. — Он ведь потом наверняка подгадит, а ты и так на плохом счету у начальства.
Перспектива скорой расплаты за излишне бойкий язык нервировала, но не заставляла паниковать.
— Уволить — не уволят. Потому что все равно идиота на мое место не найдешь, — вздохнула я, наматывая на палец длинную русую прядь. Кончики опять секлись. Стоило их подрезать, заодно маску для волос сделать… Но времени не хватало. Его практически никогда ни на что не хватало…
— А на остальное можно махнуть рукой, — продолжила я. — Будто мне скажут что-то новое…
С вышестоящими я находилась в состоянии затяжной позиционной войны, которая все никак не переходила в активную фазу. По официальной версии, меня не погнали со службы по причине неуживчивости «из-за перенесенной некогда сильной душевной травмы». Она, то есть травма, служила отличным оправданием не самого покладистого нрава, а заодно была универсальным оправданием.
— Ну, смотри…
— Ну, смотрю… Меня больше волнует, куда эльфийка могла отправиться в такой одежде? Тем более внучатая племянница одного из лордов, — задумчиво протянула я, глядя на голые деревья по обочине дороги. Они больше всего напоминали мне скелеты, с которых время стесало всю плоть.
Спустя два месяца сеансов психолог осознал, что совершенно все озвученные мной сравнения были так или иначе связаны со смертью. И начал сильно нервничать. Тогда я просто перестала к нему ходить. Зато учла замечания и стала носить еще более яркую одежду, чтоб никому не пришло в голову, будто у меня могут быть какие-то проблемы.
— Похитили и переодели зачем-то? Преступление на сексуальной почве?
От такого предположения я начала нервно хихикать.
