Он поднялся с татами единым движением и подошел к ней с кривой ухмылкой.
— В утреннем наряде ты мне больше нравилась, лучшая ученица Мия Сайто.
— Простите, господин, — ответила Мия, опустив взгляд, — но меня учили, что гейша всегда должна услаждать взор и слух мужчины, являя собой образец изысканности и утонченности. Боюсь, мой утренний наряд никак не подходит для этого.
— Отчего же, — синие глаза сверкнули, по губам поползла масленая улыбка, — еще как подходил. Смотреть на тебя в нем было наслаждением.
Мия стояла все так же, потупив взгляд, пока он обходил ее по кругу, словно примериваясь, с какого бока цапнуть. Рядом с ним и без того миниатюрная Мия почувствовала себя совсем крохотной. Скрытая сила, которую источал этот мужчина каждым своим движением и даже просто присутствием, заставляла ее чувствовать себя слабой.
Он склонился к ее шее, вдыхая запах сандалового масла, а потом медленно, наслаждаясь каждым движением, вынул шпильки — одну за другой. Волосы упали на спину, подобно струям воды, плащом укутали тело, спустившись до земли. Мужчина восхищенно выдохнул.
— Значит, лучшая. — Его пальцы очертили ушко Мии, спустились ниже на шею. — Самое время переходить от теории к практике.
Она молчала, тяжело дыша и кусая губы, чтобы не закричать. Да, она знала, что рано или поздно достанется мужчине. Незнакомцу, который заплатит большую цену на аукционе, выкупая девственность девушки. Знала, что этот мужчина может оказаться неприятным или даже жестоким…
Но все это было в каком-то далеком «потом», призрачном будущем, которое может и не случиться. И это «потом» было судьбой, для которой Мию растили с восьми лет.
Школа обучала науке любви, но не поощряла бесстыдство. И сейчас целомудрие Мии и ее гордость протестовали горячо и резко. Стать игрушкой господина Такухати, отдаться ему просто оттого, что он выбрал ее среди прочих выпускниц и пожелал взять, было унизительно.
В этот миг Мия поняла, почему директор прибыл так рано и отчего распорядился, чтобы их всех вывели к нему в таком непристойном виде. Директор с самого начала желал выбрать себе постельную утеху.
Да, он был красив, но внешняя красота словно подчеркивала безжалостность этого мужчины.
— Пожалуйста, прекратите, — резко сказала Мия. — Или будет больно.
Ее тонкая ладонь полностью утонула в его лапище. Он провел пальцем по запястью. Ухмыльнулся:
— Ты про браслеты? Не будет. Я все же маг, девочка.
Мия сглотнула. Браслеты на руках защищали собственность школы — учениц. От мужского внимания и собственных блудливых желаний. Стоило какому-то мужчине попробовать овладеть будущей гейшей против ее воли, как его ждал очень болезненный магический удар.
— Я не хочу, — сказала она, когда директор распустил пояс на ее кимоно.
— Захочешь! — самоуверенно отозвался он. — Тебе понравится.
— Я буду кричать, господин Такухати.
— Если только от страсти. — Он запустил руку в ее волосы, заставляя запрокинуть голову.
И тут же возмущенно отпрянул, когда вроде бы покорная девочка до крови прокусила ему губу при попытке поцеловать ее.
— Ах ты… — Дальше шло слово, значения которого Мия не знала.
Она была готова к насилию и понимала, что не сможет противостоять ему, но Акио Такухати не предпринял повторной попытки. Вместо этого он отошел к столику и налил себе сливового вина из темной пузатой бутыли.
— Хочешь? Нет? Ну и ладно. — Он отхлебнул и сверкнул белыми зубами. — Чего ты боишься? Думаешь, я не знаю об особых уроках, которые проводила Итико?
Мия залилась краской от этого напоминания.
— Это твоя судьба — ублажать мужчин, — жестко продолжал он. — Так что от тебя не убудет быть со мной поласковей сегодня, не так ли?
Она запахнула кимоно:
— Нет, господин Такухати. Я не буду с вами «поласковее».
— Почему?
— Не хочу. Вы можете взять меня силой, но по доброй воле я вам не отдамся.
— Отдашься тому, кто больше заплатит? — зло спросил он. — А ты знаешь, как все это происходит, маленькая принцесса? Думаешь, все будет красиво, нежно, романтично? Или что тебя выберет сам сёгун?
— Я не наивна, господин Такухати. Но я не позволю опозорить себя. Майко, которая не сумела сохранить целомудрие до выпуска, никогда не станет гейшей. Только дешевой шлюхой.
— Какая разумная девочка, — издевательски протянул он и залпом допил вино. — Я не собирался забирать твое целомудрие. Есть много других способов. Тебя уже научили играть на флейте?
Наглая улыбка господина Такухати свидетельствовала лучше любых слов: под «флейтой» он имел в виду совсем не сякухати, на которой Мия и вправду любила играть.
Да как он смеет?!
— Нет! — Она отступила, ускользнув от жадных рук.
— Не учили? Какое упущение. Нужно будет исправить.
Уроки госпожи Итико включали в себя искусство минета. Ученицы обучались ему в мире грез, который создавал для них маг «Медового лотоса». Не познавшая прикосновений мужчины Мия умела многое. Она была лучшей во всем.
— Я не нуждаюсь в дополнительных уроках, господин Такухати.
Теперь на его лице появилась настоящая злость. Еще полчаса назад под этим яростным взглядом Мия пожелала бы забиться в угол, спрятаться. Однако сейчас она вдруг поняла, что ее страх перед этим мужчиной растворился. Мия выступила против него и смогла устоять.
Почему он не стал прибегать к силе? Почему ограничился словами?
Она чуть не задохнулась, когда поняла почему.
— Ты учишься в моей школе, — процедил директор. — Ты принадлежишь мне. Так что будь послушной шлюшкой — встань на колени и покажи, чему тебя научили.
Тут Мия чуть не рассмеялась:
— Школа принадлежит не вам — гильдии. И я принадлежу гильдии. А вы — вор и пытаетесь забрать то, что вам не принадлежит. — По тому, как изменилось лицо мужчины, она поняла, что попала в цель.
— Умная, да?
— Я недаром первая ученица, господин Такухати, — сказала Мия, пряча улыбку.
Он снова приблизился и вцепился в ее волосы, заставляя смотреть ему в лицо. Его взгляд давил, как пресс давит спелые сливы, но Мия не отвела глаз.
— И в чем же ты первая? — Его губы презрительно скривились.
— В музыке, чайной церемонии, каллиграфии, искусстве составлять хокку и икебаны… — ровным голосом перечисляла Мия. Горячее дыхание касалось ее губ, синие глаза светились магией, наполнявшей тело мужчины.
— …сегодня будет состязание по танцам. И на нем я тоже стану первой.
Это прозвучало хвастливо, но пренебрежение, с которым господин Такухати слушал рассказ о ее успехах, разозлило Мию. Он словно показывал всем своим видом, что любое ее искусство и сама она — ничто перед его статусом, магической властью и знатным происхождением. Мия же себя ничем не считала.
