Ознакомительная версия.
– Лезь в дыру и чеши в свой лес. И больше в город не суйся. В другой раз встречу – сам порешу.
Упырь стоял неподвижно и молча. Похоже, он вообще не соображал, что ему делать дальше.
– Н-да, – хмуро проговорил Прошка. – Знал я, что упыри тупые, но чтобы настолько…
Вдали послышался перестук копыт.
– Сюда едут! – взволнованно сказал Прошка. – Да не стой же ты на месте! Лезь в дыру, дубина!
Прошка толкнул урода к дыре, а сам повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Баранья нога все еще была при нем. Миновав рощицу кленов, Прошка зашагал дальше, когда позади послышался шорох. Ворёнок остановился и настороженно глянул на деревья.
– Эй! – тихо, но грозно окликнул он. – Эй, кто там?
Из-за дерева шагнула фигура. Упырь стоял в лунном свете, сутуловатый, неуклюжий, и выглядел совершенно потерянным. Прошка сплюнул на землю и с досадой проговорил:
– Увязался же ты на мою голову! Хуже бродячей собаки!
Прошка задумался. Бродить по городу с бараньей ногой смертельно опасно. Однако было совершенно ясно, что безмозглый упырь от него не отвяжется. Поразмыслив с минуту, Прошка в конце концов решил занести ногу в полуразрушенную избушку, которую самовольно занял месяц назад, спрятать ее в тайный ящик, который хранил в подполе, а потом уже вывести глупого упыря в лес.
По пути к избушке упырь вел себя смирно. В избушку он долго не решался зайти, и кончилось все тем, что Прошка просто втолкнул его внутрь, ввалился сам и захлопнул дверь.
– Имей в виду, – пригрозил он упырю, – у меня кинжал из белого железа. Только дернись – вмиг отсеку башку!
Прошка отложил баранью ногу, а затем достал из кармана то, что должно было обеспечить ему сытую жизнь не на седьмицу, как сворованное мясо, а на целый год вперед. Это была берестяная коробочка с бурой пылью.
Прошка таскал ее при себе уже три дня, но никак не мог найти порядочного перекупщика. Одни давали слишком малую цену, другие обещали много, но по их глазам Прошка ясно видел – заикнись он, что бурая пыль у него при себе, зарезали бы, не задумываясь.
Прошка положил тряпицу на стол и осторожно развернул ее. И вдруг случилось нечто настолько подлое и невероятное, что Прошка поначалу даже не поверил своим глазам. Упырь, бывший до сих пор смирнее битой собаки, вдруг подпрыгнул к столу, оттолкнул Прошку и ткнулся пакостной мордой в бурую пыль.
Прошка крепко выругался и изо всех сил врезал упырю кулаком по зубам. Упырь отшатнулся, но снова бросился к бурой пыли. Прошка снова ударил. И еще раз. Сбил упыря с лавки, выхватил из-за голенища нож и выставил перед собой.
– Только попробуй, гад! Порву!
Упырь поднялся на ноги и, облизываясь, как собака, отошел в угол. Прошка пригрозил ему ножом, а затем взглянул на размазанные по столу жалкие остатки бурой пыли.
– Вот гад! – закипая от гнева, воскликнул он. – Ты же ее слопал! Ты хоть знаешь, сколько она стоила, чучело?
На глаза Прошке навернулись слезы. Он поднял нож и свирепо посмотрел на упыря. Тот виновато заскулил в своем углу, однако Прошка заметил, что физиономия у него была довольная.
– Жрешь бурую пыль? – прорычал, забыв об осторожности, Прошка. – На кой ляд, а? Это же не мясо и не хлеб!
Упырь, тихонько поскуливая, вышел из своего угла, поднял руку и неуверенно прочертил в воздухе какой-то знак. В том месте, где он это сделал, появилось голубое туманное облачко.
– Ты чего? – хмуро спросил Прошка. – Чего делаешь?
Упырь опустил руку и уставился на облачко. И вдруг оно стало расти. Прошка вытаращил глаза и попятился. Облако было странное. Ростом с Прошку, но не округлое и пышное, а плоское, как блин или как щит. Огромный голубоватый блин, сотканный из голубоватой мерцающей дымки.
Прошка опасливо приблизился к голубому блину, шагнул в сторону и заглянул за него. Блин оказался еще тоньше, чем он предполагал. Пожалуй, не толще бересты. Прошка внимательно оглядел блин и сзади и спереди, затем взглянул на упыря и сурово спросил:
– Это чего? Зачем?
Урод глянул на него своими грустными собачьими глазами, но ничего не сказал. Тогда, поняв, что с безмозглым упырем разговаривать бесполезно, Прошка решил исследовать странное облако сам. Он вынул из-за голенища нож и поднес острие к мерцающей поверхности облака. Ничего не произошло. Тогда Прошка медленно и осторожно проткнул блин ножом. Рука не встретила сопротивления, и клинок утонул в мерцающем облаке больше чем наполовину.
Прошка вытянул шею и посмотрел с другой стороны, надеясь увидеть торчащий оттуда конец ножа, однако ничего не увидел. Нахмурившись, Прошка вынул клинок из облака и исследовал его взглядом. Ничего. Нож как нож.
Чудовище оскалило зубы и издало горлом жутковатый, булькающий звук. Прошка погрозил ему ножом и хмуро пригрозил:
– Посмейся мне еще! Вот сейчас возьму за шиворот и суну туда башкой!
Упырь стер ухмылку с рожи, и Прошка снова повернулся к облаку-блину. Постоял, подумал, а затем поднял руку и медленно протянул ее к мерцающей поверхности облака. Коснулся этой поверхности пальцем и тут же отдернул руку. Посмотрел на палец, но никаких изъянов не нашел. С пальцем все было в порядке.
Тогда Прошка решился сунуть в облако руку.
Сунул. Подержал. Заглянул за облако, надеясь увидеть свои пальцы с той стороны, но, как и было в случае с ножом, ничего не увидел. Прошка выдернул руку и осмотрел ее. Убедившись, что с нею все в порядке, ворёнок подошел к облаку впритык, шепотом призвал на помощь богов Хорса и Семаргла, а затем решительно сунул в облако голову.
На мгновение Прошке показалось, что он ослеп от яркой вспышки, но в следующий миг зрение вернулось к нему, и он увидел нечто такое, отчего у него захватило дух.
Несколько мгновений воренок таращился вокруг с раскрытым ртом, а затем захлопнул рот, судорожно сглотнул слюну и хрипло прошептал:
– О, Боги… Этого не может быть.
Глава первая
Странник из далекой земли
Невысокий, очень стройный юноша шел по Хлынь-граду, беспрестанно оглядываясь по сторонам. Было заметно, что все увиденное юноше в новинку и в диковинку.
Кто-нибудь мог бы предположить, что юноша этот – сельский простак-отрок, которому родители впервые дали денег на посещение главного города княжества. Однако лицо юноши было совсем не простецким, а, напротив, суровым и сосредоточенным. Огромные серые глаза его глядели на все с умным спокойствием, а мягкие и припухлые, будто у девушки, губы были плотно сжаты, свидетельствуя если не о силе воли, то об упрямстве.
Одет юноша был в кожаную куртку, чуть похожую на охотничью, но необычного покроя. Всю ее сплошь покрывали карманы и кармашки. На плечах у юноши был короткий темный плащ, на ногах – кожаные мягкие сапоги с высокими голенищами, а на голове – шерстяная серая шапочка, надвинутая до самых бровей.
Ознакомительная версия.
