— Держу пари, вы еще не успели купить билеты на вечер авангардистов в Поэтической Драме.
Темные очи Оливи вспыхнули нескрываемым восторгом. Наверняка, бедняжке и не мечталось оказаться в самом сердце богемной жизни Саломи. Летом в университетском городе станет скучнее, чем на ежегодном семинаре счетоводов, а на поэтические турниры модных стихоплетов кого попало не пускают.
— Ничего не делаю, абсолютно ничего, — решительно заявила девушка.
Ну что ж, одно ясно — уроки Бриса Аделарда относительно тактики и стратегии покорения женских сердец даром для Многообещающего Ученика не прошли. Один-два нетривиальных поступка — и девушка твоя.
— Прекрасно, в восемь часов я буду ждать вас на Центральной площади, — Ланс ослепительно улыбнулся и добавил как бы между прочим: — В автомобиле. Счастливо оставаться, прелестная Оливи. И до скорой встречи.
И куда теперь она денется? После упоминания об автомобиле — точно никуда.
Бывают такие дни, когда человек летит над жизненными обстоятельствами, точно птица. Когда отброшены оковы, державшие на грешной земле, а установленных людьми пределов больше не существует. И всё складывается один к одному, и за что ни возьмись — всё получится. Невидимые крылья удачи несут вперед и ввысь. В последний день весны таковые выросли за спиной Ланса Лэйгина. Впрочем, в данном случае судьба сделала исключение — его поразительная аэродинамика имела вполне зримое воплощение — некий конверт с неким письмом окрылял точь-в-точь, как это изображено на гербе почтового ведомства.
Оставалось только дождаться, когда профессор Аделард вкусит всех плодов славы. Вполне заслуженной, кстати. Кто раскопал погребенный в песках затерянный город Негу? Кто открыл миру прекрасные сокровища гробниц древних царей? Кто, в конце концов, вознес университет в Саломи до немыслимых прежде высот? Брис Аделард — человек, подаривший человечеству библиотеку царя Орои! Сотни тысяч глиняных табличек со сказками, легендами, мыслями и чувствами людей, живших две тысячи лет назад. И где-то среди этого археологического богатства находился столь важный для Ланса кусочек глины, один-единственный, который…
— Лэйгин?
— Добрый день, профессор. Ваше выступление, как всегда, бесподобно. Я покорен.
И в доказательство искренности своих слов Ланс снял шляпу, прижал её к груди и поклонился. Заодно продемонстрировав полнейшее отсутствие плеши, которую прочил ему Аделард еще десять лет назад.
Вежливость очень удобная штука. Она — не только щит для робких, но и непробиваемая броня для наглецов. Крайне вежливо сказанное в глаза оскорбление имеет все шансы остаться без ответа и отмщения. Публично униженный просто не захочет падать в глазах общества еще ниже, отвечая вполне заслуженной грубостью. И так как обижать бывшего наставника у Ланса и в мыслях не было, то его изящные манеры были призваны умилостивить гордого служителя науки.
— Признаться, не ожидал увидеть тебя здесь. Какими судьбами в родные края?
«С наскока задобрить не вышло. Что ж, зайдем с другой стороны. Нам не привыкать». Брис и прежде отличался злопамятностью, а с возрастом привычка не забывать никому и ничего только усилилась.
— Разве я не могу просто приехать к своему бывшему учителю, чтобы лично выказать уважение и…
— Ланс! Хватит юлить!
Но, не смотря на грозный тон, профессор совершенно не злился. Его гордыня удовлетворилась зрелищем бесстыдно льстящего Ланса Лэйгина, Хитрого Ланса, Которому Что-то Нужно.
— Позволь, я угадаю, что тебе понадобилось от меня, — проворковал профессор и сделал эффектную паузу, прожигая блудного ученика ледяными очами насквозь.
На его смуглом тонком лице, этом бескорыстном даре поколений предков-аристократов, яркие глаза казались сделанными из бирюзы, столь любимой древними царями.
«Смотри, смотри, сколько влезет. Твои чары давно утратили силу. Я уж как-нибудь перетерплю, ведь ты мне нужен», — думалось Лансу.
Ему и так хватало чужих взглядов — любопытных, осуждающих, злорадных. Ах, как же! Предатель-Лэйгин приполз к подножью трона! Не иначе как лизать пятки хозяину и молить о прощении. Зачем же еще?
— Хочешь взглянуть на ту самую табличку, верно?
Старый проницательный демон!
— Не буду отрицать, так и есть.
— Ох, Ланс! — всплеснул руками профессор. — Ты когда-нибудь станешь взрослым?
— Зимой мне исполнилось тридцать пять.
— Не похоже, совсем не похоже. По-моему, тебе всё ещё двенадцать и ты веришь в фей, драконов и… Землю Калитар.
Зря он так про драконов, очень зря. Лорентский натуралист Донат Маркэль доказал, что в доисторические времена по земле ходили исполинские ящеры, и некоторые таки изрыгали огонь, как волшебные существа из сказок.
— Вы ошибаетесь, Брис, — мягко ответствовал Ланс. — В фей я уже не верю.
Профессору такой ответ сказал о многом. В основном о том, что мужчины в роду Лэйгинов, как были упертыми ослами, так и остались таковыми.
— Значит, от приглашения на чашку чая ты не откажешься?
— Ни в коем разе.
— Тогда идем.
— Как вы относитесь к автомобилям? — самым невинным тоном спросил Ланс.
Дом Аделарда находился в паре кварталов, каких-то семь минут пешком, но откормленное фамильное тщеславие Лэйгинов снова победило в короткой схватке с чахлой сироткой-скромностью.
Брис только уголком рта надменно дернул. Дескать, кто бы сомневался, что у презренного кладоискателя водятся немалые деньжата. Богатство — любимая и единственная дочь Алчности, как всем давно известно.
«Пусть думает, что хочет, — решил Ланс, сопровождая бывшего наставника к дорогому кабриолету, нагло блестящему на солнце новым лаком. — Приговор вынесен и обжалованию не подлежит». Оправдываться, объяснять, что это сверкающее чудо технического прогресса досталось ему волею случая при весьма трагических обстоятельствах, бессмысленно. Какой же уважающий себя ученый станет водиться с сумасшедшими гонщиками?
И все же Ланс не удержался — погладил хромированную ручку дверцы и похвастался.
— Четырехцилиндровый двигатель-моноблок, карданная трансмиссия… Правда, она красавица?
— Она? — усмехнулся Брис.
Красновато-коричневая кожа сидений навевала непристойные ассоциации не только старому женолюбу, но и покойному хозяину «айр эмэри», мир его беспокойной душе и скорейшего перерождения.
Ланс лихо, как заправский гонщик, крутанул коленчатый рычаг, заводя двигатель, и услыхав, как весело застучали поршни, вернулся на водительское место.
— Зеленая, 8, - буркнул профессор.
