Даже сейчас, когда вся во гневу. Ничего, есть у меня отличный способ, испробованный в деле. Стоит только поднять Яну на руки и немного покружить… И все, она сразу забывает, что была на меня за что-то зла, и начинает лепетать, прижавшись к груди. Только это самый страшный имперский секрет, потому что ну мало ли, вдруг и еще кто-то покружит.
— Вы что это себе позволяете, господин де Койн?
Ну, если на «вы», да еще по фамилии, дело серьезное. Как же она сейчас прекрасна, с гневным блеском в глазах, разрумянившимися щечками, и… и с «бурно вздымающейся грудью». А если еще учесть, что платье на ней отнюдь не с закрытым воротом…
Получалось так красиво, что я даже залюбовался, совершенно позабыв, зачем она сюда пришла.
— Дорогая… — начал я, осматривая Янианну новыми глазами. Так, как бы до нее приблизиться до расстояния вытянутых рук? Ведь она сама прекрасно знает о своей слабости, и легко ускользнет. Мне даже иной раз становилось непонятно, как это у нее получается, занятия танцами сказываются, что ли? Да еще эти служанки, столпившиеся в дверях.
— Дети, — сказала Янианна, по-прежнему глядя на меня отнюдь не влюбленными глазами, — нам с отцом нужно серьезно поговорить.
Так, одна проблема устранена — дети вместе со служанками покинули кабинет, и дверь за ними прикрылась. Теперь попытаться приблизиться. Сейчас!
Легкое па, очень похожее на танцевальное, и между нами снова прежнее расстояние, кроме того, кресло.
— Что ты сказал детям? — голос Янианны все еще не выражал радость от нашей незапланированной встречи в середине рабочего дня.
Так, а что я им сказал? Убей — не помню.
— У меня была встреча с фер Ночиа, когда в гостиную с плачем ворвались дети.
«Мама, — плакали они, — нам не нужно другого папу!» Так что ты им сказал?
Янианна немного успокоилась, и мне удалось сблизить дистанцию на целых полметра.
Фер Ночиа — посол Империи в Монтарно. Он еще молод, имеет весьма представительную внешность, так нравящуюся женщинам, и можно сделать ответный ход:
— Дорогая, а тебе не кажется, что ты слишком часто с ним встречаешься?
Пока Яна возмущено хлопала глазами, я сократил дистанцию еще на метр.
— Да как ты смеешь!?
По-моему, я немного переборщил. Ну ничего, оставалось сделать всего один шаг.
С Янианной после моего возвращения из Скардара мы сорились раза два, три, не больше. Не так чтобы очень сильно, и все время на почве воспитания детей.
Например, ей не нравилось, что маленькая Яна любит сидеть у меня на коленях. Мол, в ее детстве такого не было, и вообще, почему я забываю, что у меня не просто дочь, а принцесса. Ах вот как!
— Прежде всего, она моя дочь! — заявил я. — И уж не потому ли ты сама так любишь сидеть на моих коленях, что когда-то в детстве была этого лишена.
Я успел. Подхватив Янианну на руки, я закружил по кабинету. И уже в тот момент, когда я почувствовал, что она расслабилась, и оставались сущие пустяки до того, как можно было сделать примирение окончательным, двери кабинета без стука открылись. Появившийся в них человек прерывающимся голосом сказал:
— Ваше Величество — война!
Граф Анри Коллайн имел весьма бледный вид, и я его понимал, было с чего.
Всего двумя месяцами ранее он, в этом же кабинете, уверял, что знает все, что творится в окружающем мире. Начиная с того, что сказал король Монтарно в приватной беседе с послом Лаверны и заканчивая перечня любимых блюд дворцового садовника Индорийского герцогства. Я ему верил, имелись все основания.
Когда-то давным давно, чуть ли не десять лет назад, состоялся у нас с Анри задушевный разговор, в течение которого мне удалось убедить его, что самое ценное в этом, да и во всех остальных мирах (тогда я сделал для него допущение: если они существуют) — информация. В то время у нас за душой практически ничего и не имелось, так, по коню да шпаге, если не считать немалых амбиций. Нет, лгу, были у меня уже и поместье в Стенборо, и дом в столице, пусть и не самый огромный.
Его сейчас Прошка занимает со своим семейством. Опять обманываю, не Прошка, а барон Проухв Сейн со своей женой, баронессой Мириам Сейн, успевшие наплодить аж четверых детей.
Во время того нашего с Коллайном разговора я и выложил ему свои планы — создать империю внутри империи. Анри мне поверил, хотя особых причин для его веры и не имелось. Так вот, место ему в моих прожектах было предложено то же, что он занимает и поныне: сбор информации, и основанные на ней выводы и прогнозы. Ну и еще по мелочам: моя личная безопасность, безопасность моих проектов и все остальное в том же духе.
Правда, со временем как-то само собой получилось, что все мои личные интересы плотно переплелись с интересами Империи, благодаря, конечно же, Янианне, так что отсутствием всевозможных проблем и различных забот Коллайн похвастать никак не мог. Но и подняться за это время Анри успел довольно значительно. Ныне он граф, обладатель неплохого состояния и весьма высокой репутации в самом высоком обществе. Закоренелый холостяк и бабник, пару лет назад он таки женился, женился на давней своей пассии, графине Лиоле Бекнер и мы с Янианной присутствовали на их свадьбе.
До вчерашнего дня Коллайн чуть ли не ежедневно доказывал, что я в нем не ошибся, предположив в нем те качества, что бог не дал самому: аналитический склад ума, талант добывать необходимую информацию, и способность делать долгосрочные прогнозы. А также находить нужных людей, при необходимости склоняя их к сотрудничеству. Методы при этом он использовал самые разные, но сама специфика его работы никогда не подразумевала чистоплюйства. И вот надо же, так проколоться.
Помню, однажды Коллайн заявился ко мне в весьма взбудораженном состоянии и прямо с порога заявил:
— Я их нашел.
Видя недоумение на моем лице, ведь насколько я знал, мы ничего и не теряли, да и не слышал я от него, чтобы он кого-либо разыскивал, он сразу пояснил:
— Артуа, я все-таки нашел бумаги Варона Кройта.
Да, отлично помню, был такой человек, банкир, опутавший долгами чуть ли не половину столичной аристократии. Живи он сейчас, я даже смог бы назвать его коллегой, ведь теперь и у меня имеется свой банк. Но не сложилось, после первого же нашего с ним разговора у бедняги не выдержало сердце. Наверное, от угрызений совести, ведь он похитил меня по дороге в императорский дворец, куда я направлялся, чтобы увидеться с Яной.
Варон Кройт был далеко не самым приятным человеком, даже мерзавцем, но в уме ему не отказать никак нельзя. И не потому, что он смог подняться с самых низов до очень значимой в масштабах всей Империи фигуры, пусть и теневой: Кройт не хуже нас с Анри понимал, что информация — это все.
