— Что ты имеешь в виду? — спросила Тиффани.
— Ну, это типа каши, в которой всего понамешано, может быть, понимаешь, даже чуток бренди или овечьей мази твоей старой бабушки.
Тиффани рассмеялась, но беспокойство не оставляло ее. Мне нужно поговорить с Дженни, подумала она. Нужно узнать, чувствуют ли ее ноги то же самое.
Когда они достигли большого, поросшего травой кургана, где в сложном запутанном подземном лабиринте обитали Фиглы, Тиффани и Роб продрались сквозь заросли шиповника, скрывающие вход, и застали Дженни сидящей у входа и жующей бутерброд.
Баранина, подумала Тиффани с оттенком раздражения. Она была хорошо осведомлена о договоренности с Фиглами, по которой они могли иногда забирать старую овцу в обмен на веселые драки с воронами, которые, в противном случае, нападали бы на ягнят, которые, в свою очередь, стремились делать то, что у ягнят получается лучше всего: теряться и умирать. Теперь же потерянные ягнята на Мелу разучили новый трюк — скоростное возвращение в стадо через холмы, иногда задом наперед, с Фиглом под каждым из маленьких копыт.
Кельда обладала отменным аппетитом, ведь в клане Фиглов была лишь одна кельда, которая была матерью множества сыновей и иногда — в виде счастливого исключения — дочерей[2]. Каждый раз, как Тиффани видела Дженни, та становилась немного шире и круглее. Ее чресла принялись за работу, и прямо сейчас Дженни работала над тем, чтобы сделать их больше с помощью приспособления, которое выглядело как половина бараньей ноги между двумя кусками хлеба. Нелегкое дело для Фигла ростом всего в шесть дюймов, но, когда Дженни дорастет до статуса старой мудрой кельды, понятие «пояс» из предмета, поддерживающего ее килт, станет чем-то, что лишь обозначает ее экватор.
Молодые Фиглы пасли улиток и боролись, отскакивая друг от друга, от стен, а иногда даже от собственных ботинок. Они восхищались Тиффани, видя в ней своего рода кельду, и потому прервали драки и нервно уставились на нее, когда она приблизилась.
— Становись, ребята, покажите нашей карге, как славно вы потрудились, — с нотками гордости в голосе сказала их мать, вытирая бараний жир с губ.
О нет, подумала Тиффани. Что они собираются мне показать? Это явно не имеет отношения к улиткам…
Но Дженни продолжала:
— Пусть карга послушает, как вы разучили азбуку. Начинай, Чутка-Меньше-Мальца-Джока-Джок.
Один из Фиглов поскреб напузник и извлек оттуда небольшого жука. Постоянный зуд в напузнике давно стал аксиомой; как думала Тиффани, так было потому, что многие из хранившихся там вещей были все еще оставались живыми. Чутка-Меньше-Мальца-Джока-Джок сглотнул.
— А — ента алебарда, — заорал он. — Чтобы отсекать бошки, — добавил он хвастливо.
— Б — ента ботинок! — выкрикнул следующий Фигл, вытиравший со своего килта нечто, похожего на улиточную слизь. — Чтобы дать пинка!
— К — ента клеймора, и кривенс, я отвешу тебе пинка, если ты воткнешь ее в меня еще раз! — крикнул третий, развернулся и бросился на одного из своих братьев.
Драчуны укатились в заросли ежевики. На землю выпал желтый предмет в форме полумесяца, который Роб немедленно схватил и спрятал за спину.
Тиффани прищурилась. Это было… да, это определенно походило на обломок старого ногтя!
— Ну, — пробормотал Роб, елозя ногой по земле, ты ж всегда срезаешь эти кусочки с тех стариков, к которым часто ходишь. Они вечно валяются во вьюнках и только и ждут кого-то, кто бы их подобрал. И они твердые, как гвозди, понимаешь.
— Но это ведь ногти, — начала Тиффани и осеклась. В конце концов, может быть, кто-то типа старого мистера Нимлета был бы даже рад узнать, что какая-то часть его все еще готова к бою, пусть даже он сам не может подняться из кресла без посторонней помощи.
Кельда отозвала ее в сторону.
— Ну, карга, — сказала она, — твое имя в этой земле. Она говорит с тобой, Тир-Фа-Фойнн, Земля-под-волной. Ты ведь говоришь с ней?
— Да, — сказала Тиффани. — Изредка. Хотя, я слышу ее, Дженни.
— Не каждый день?
— Не каждый день. Столько хлопот, знаешь ли…
— То мне ведомо, — сказала кельда. — Ты знаешь, я приглядываю я за тобой. Мои мысли следуют за тобой, когда ты проносишься над моей головой. И ты должна помнить, что долго была мертва.
Тиффани устало вздохнула. Хождение по домам — вот основное занятие сочувствующей ведьмы, то, что ведьмы делали, чтобы заполнить пробелы в мире и управиться с вещами, которые кто-то должен сделать: заготовка дров для старушек, готовка тушеного мяса к обеду, травяные сборы для больных ног, сбор в корзину «лишних» яиц и поношенной одежды для новорожденного в небогатом доме, и выслушивание, да, выслушивание людских жалоб и забот. И ногти… Эти ногти, твердые, как кремень, которые скручиваются внутри сапог у стариков без семьи и друзей. Но наградой за усердный труд становилось еще большее количество работы.
Кто выкапывает самые глубокие ямы, тому и достается самая большая лопата.
— Сегодня, Дженни, — промолвила Тиффани, — я слушала землю. Она велела мне идти к кругу?.. — вопрос повис в воздухе.
— Кельда вздохнула.
— Я еще не вижу этого ясно, но что-то не в порядке, Тиффани, — сказала она. — Завеса между нашими мирами сейчас такая тонкая, и ее очень легко прорвать. Пока стоят камни, врата открыты, и Королева Эльфов стала сильнее с тех пор, как ты прогнала ее в прошлый раз. Она спешит проскользнуть мимо тебя, но… Я все еще боюсь. Это похоже на туман, который застилает наш путь.
Тиффани закусила губу. Если кельда беспокоится, значит, и ей следовало бы.
— Не мучь себя, — мягко проговорила кельда, пристально поглядев на Тиффани.
— Если тебе понадобятся Фиглы, мы придем. И с этого момента мы глаз с тебя спускать не будем. — Она откусила последний кусочек бутерброда и, наградив Тиффани особого рода взглядом, сменила тему. — Этот молодой человек — Престон… Я думаю, тебе надо обратиться к нему. Вы часто с ним видитесь? — ее взгляд внезапно стал острым, как лезвие топора.
— Ну, — сказала Тиффани, — он много работает, как и я. Он в больнице, а я на Мелу. — Она с ужасом обнаружила, что неудержимо покрывается тем видом румянца, который начинается с кончиков пальцев и продвигается к лицу, пока ты не начинаешь багроветь, как помидор. Она не имела право краснеть, как наивная сельская девушка перед своим кавалером! Она ведьма!
— Мы пишем друг другу, — добавила она слабым голосом.
— Письма? И это все?
Тиффани сглотнула. Она когда-то думала — все думали, — что у них с Престоном существует Договоренность. Он был образованным юношей, пройдя новую школу в сарае на ферме Болитов, пока не почувствовал себя готовым отправиться в город учиться на врача. Теперь все думали, что между ними существует Договоренность, включая Тиффани и Престона. Кроме… она обязана делать то, чего от нее ждут?