— Они все еще нас преследуют.
Она улыбнулась.
— По крайней мере, их стало меньше, и осы с пчелами отстали.
Дубравко упал в траву и потянул Даню следом.
— Люблю тебя. Хоть ты и бываешь ребенком.
— Я — не ребенок! — она сердито сверкнула глазами и вырвалась из объятий.
— Угу, — насмешливый взгляд синих глаз выдавал его с головой, от приопущенных век расходились сеточки морщинок. Дразнить ее — доставляло Дубравко безграничное удовольствие. Даня притворно нахмурилась.
— Ты опять это делаешь!
— Что? — взгляд невинного младенца. Прямо, честнее на свете существа не придумаешь!
Теперь Яга прищурилась.
— Дразнишься. Что в этот раз?
Он улыбнулся.
— Ничего. Но люблю, когда ты сердишься.
Даня свела брови к переносице, потом, не выдержав, засмеялась, звонко, заливисто. Дубравко вторил ей.
— Жаль мама тебя не видит. Ты бы ей понравилась.
Даня оперлась головой на руку.
— Ты скучаешь.
Парень стал грустным, на его плечи будто разом спустился груз прожитых лет. Яга всегда поражалась, как можно быть одновременно таким молодым и таким старым.
— Какая она была?
— Добрая, ласковая, смешливая. Отца очень любила. Она была его сердцем, пока не умерла. Мирна на нее похожа. Только, я ее запомнил чуть мягче, чуть нежнее…
Девушка провела пальчиками по раскрытой ладони с тонкими длинными пальцами. Руки аристократа.
— Дубравко.
— М?
— Ты никогда раньше не рассказывал о… — Девушка запнулась, подбирая нужные слова. — О своем детстве.
Парень молчал. Даня подумала, что вот сейчас он снова начнет отшучиваться или уходить в сторону как бывало уже не раз, но после недолгой паузы он произнес.
— До ее смерти детство было счастливым. Мама принадлежала к мелкому дворянству, когда они познакомились ее семья была весьма бедна, и отец отдал большие отступные. Дед тогда владел судоходной компанией.
— Твой отец и дедушка тоже?
— Что тоже?
— Тоже принадлежали дворянству?
Дубравко качнул головой, усмехнувшись, посмотрел на свои босые ступни, затем насмешливо взглянул на девушку.
— А это важно?
Даня не ожидала такого.
— Н… нет, — голос подвел. — Смотрю на твои пальцы и думаю, что руки не крестьянские.
Дубравко, нахмурившись, уставился на свои руки.
— Да? И то верно… — Парень, ненадолго задумавшись, продолжил. — Родители были счастливы по настоящему. Йосип до безумия любил ее. Она его. Когда я родился, дедушка был в восторге. Насколько могу вспомнить, у меня было больше игрушек, чем это нужно одному маленькому мальчику. Потом появилась Мирна. А два года спустя мама умерла, — Даня нежно сжала ладонь Дубравко. Он снова принялся разглядывать свои ноги. — Знаешь, люди раньше умирали от обычного гриппа. Почти следом за ней ушел и дедушка. Отец сломался, занялся делами и постепенно перестал быть тем человеком, которого мы с Мирной знали раньше. Вся беда в том, что мы напоминали ему о ней, но заменить не могли. Ну а после… после ты и сама догадываешься что произошло.
Даня не знала о чем думать и что сказать. Когда дело доходило до его внутренних переживаний, она чувствовала себя бессильной. Дубравко не делился своими эмоциями, если считал их отрицательными или ненужными для нее. И все же она ощущала его печаль почти физически. Девушка поежилась от внезапно нахлынувшего озноба. И тут в голову пришла неожиданная мысль. Как она раньше не подумала об этом?
— Мы сходим к ней.
— К кому?
— К твоей маме.
Дубравко резко сел, лицо стало непроницаемым.
— Это возможно? Куда?
— Возможно. В Беловодье.
Он потер ладонями лицо, опустил голову между колен и долго так сидел, не проронив ни звука. Затем тихо сказал.
— Мирну я могу взять?
— Конечно.
Она осторожно положила руку на плечо волкодлака. Дубравко резко поднялся.
— Ладно. Еще Морока твоего искать. Ящер так долго лежать не будет.
Внезапное чувство тревоги охватило его, заставив присесть и начать оглядываться. Все лишние мысли и переживания разом вылетели из головы. Кто-то посторонний наблюдал за ними. Наблюдал пристально. И это уже не в первый раз. Волкодлак принюхался. Ветер мешал. Кто бы ни был этот враг, он был достаточно умен, чтобы не выдать себя.
— Что? — внимательные глаза Яги смотрели с тревогой.
Дубравко снова принюхался, окончательно освобождая звериные инстинкты. Ничего. Но ощущение взгляда не пропало и по-прежнему жгло затылок. Этот кто-то был на приличном расстоянии.
— Иди впереди, чтоб я тебя видел.
Даня свела брови на переносице и согласно кивнула. Если ее волк просит о чем-то, то это не спроста.
— Как скажешь.
Она забрала кол, вызвала пелену тумана, волкодлак взвалил на плечо Ящера и они втроем исчезли, скрывшись в царстве Маржаны. Смрадный дым рассеялся за их спинами.
Лиза спешила, но уже не первый раз уперлась в пустоту. Они только что были здесь. И вдруг раз и ничего. Снова колдовство. Сколько дней и ночей она наблюдала как ее всесильный Дубравко превращается по первому желанию ведьмы в волка и возит на спине, будто так и надо. Лиза зарычала.
Сзади неслышно подлетел Яков.
— Gdje…
— Не знаю.
Девушка сморщилась. Клан мог бы дать ей более хитрого сопровождающего. Яков при жизни еще был непроходимо туп, хотя и силен. От его частых неуместных вопросов она порой начинала скрежетать зубами.
Третий месяц Лиза жила в лесу, словно дикарь, прячась, слушая каждый шорох. Она ждала, а когда появлялся удобный момент, начинала действовать, но раз за разом досадно упускала свой шанс. Воистину случай был не на ее стороне. Дважды вина лежала на Якове. Но клану таких отговорок не надо. Все что их будет интересовать — это результат. Пора перестать прятаться. Время действовать более открыто. Главное добраться до Евдокии.
- Što je sljedeće? (Что дальше?)
— Рано или поздно они вернутся ко второй ведьме, Марье.
Даня переступила порог бабушкиного сруба и, не глядя по сторонам, добежала до дивана. Морок с его заморочками! Опять искали снотворца сколько часов кряду. До позднего вечера! В животе заурчало, потом заквакало. Дубравко зычно позвал с сеней.
— Баб Маш!
С кухни проскрипели.
— Оу!
— Баб Маш! Поесть есть?
— Милой, поди сам налови! Я такой гадостью не запасаюсь.
Волкодлак на пороге сморщился.
— Да не мне! Внучке.
— А! — пожилая худощавая фигура показалась в проеме кухни. — Блинчики.
Дубравко согласно кивнул.
— Пойдет.
Он поднял Даню на руки и понес за стол. Молодая Яга и не подумала возражать.
