Ознакомительная версия.
– Еще одного «зайца» на капсуле поймали, надо бы убрать. Вот зараза! Как сумел пробраться на борт, ума не приложу!
– Гном? – почти утвердительно уточнил Третий, почесывая лоб пухлым пальцем.
– Гном, кто же еще…
– Это уже который по счету? – криво улыбнулся я.
– Шестой, кажется. Или седьмой…
– Не приму. Приказ сверху: гномов не сжигать,– сообщил утилизатор.– И предыдущих шесть штук тоже заберите, они у меня в подсобке. Все сухари из пайка сожрали, сволочи, и на ковер нагадили. Правда, рукастые, мерзавцы, этого не отнять. Сломанный приемник вот починили. Минутку, сейчас закончу с товарищами, и вы своих гномов заберете.
– Ничего себе заявление! – возмутились из-за двери.– И куда мне их? Выпустить на месте прежнего обитания?
– Ни в коем случае. С базы не выпускать до принятия решения САМИМ.
– Что за невезуха! – окончательно расстроился ожидающий очереди черт.– Пока ЕМУ доложат, пока ОН решит… На кой ляд мне семеро гномов? У меня и приемников-то сломанных нету…
Вторая тихонько хихикнула, прикрывшись кончиком шали. Я не выдержал:
– Проще простого, брат. Берешь всех «зайцев», временно обездвиживаешь, красишь в разные цвета и ставишь на газончик перед входом в резиденцию главы нашего филиала. Типа скульптурная композиция, она же ненавязчивое напоминание. Только шапки им поярче натяни. Для пущей декоративности.
– А что? – загорелся мой коллега и собеседник.– Мне нравится! Спасибо за идею!
– На здоровье,– скромно ответил я, разворачиваясь к напарникам.– Ну что, пошли?
Вопреки ожиданию, они не выказали энтузиазма. Огромные глаза чертовки широко распахнулись и налились страхом. Третий наоборот – зажмурился. Я с удивлением проследил, как лицо и шея толстяка плавно утрачивают окраску, делая его похожим на чрезмерно упитанного мучного червя.
– Да что с вами тако…
Широкая задвижка со скрипом вдвинулась в паз двери карантинной камеры, а сверху уже опускались дополнительные створки, которые на моей памяти применялись лишь однажды: когда бригада боевых работников притащила на себе особо опасный штамм мутировавшего вируса черной лихорадки.
– Э нет! – Утилизатор растянул тонкогубый рот в широкой садистской улыбке и лукаво мне погрозил.– Куда? С вами, товарищи, мы еще не закончили…
«А ведь начиналось все так… обыденно!» – успел подумать я, прежде чем ко мне протянулись когтистые ухваты…
С чего все началось. База, общежитие полевых работников. Очень раннее утро
Посылка пришла с опозданием на десять часов, рано утром, когда мы спали. Новенькая транспортировочная камера мелко задрожала и исторгла из себя душераздирающий стон – сигнал о том, что переброска благополучно завершена и можно получить заказ.
Не разобравшись спросонья, я по привычке предпринял попытку убить очередной будильник (они у меня долго не задерживаются), но промахнулся. Камера продолжала визжать.
Из противоположного угла комнаты послышался испуганный вопль, и что-то с глухим стуком упало на пол.
– А? Что?!
Со вчерашнего вечера я успел забыть, что Третий, так и не дождавшись груза, уснул у меня на диване, и сам чуть не заорал от неожиданности. В стенку заколотили.
– Это безобразие! Вы угомонитесь или нет?! Половина шестого!
А-а-а-а! Дзиннь! А-а-а-а-а!!!
Звук падения мини-гильотинки и предсмертный крик казненного механического человечка слились воедино, заставив вибрировать забытый на тумбочке стакан. Ага, вот и будильник, легок на помине!
Быстренько стряхнув с себя остатки сна, я резким ударом хвоста по кнопке погрузил будильник в беспамятство, одновременно изо всех сил давя правым копытом на рычаг дверки транспортировочной камеры.
Все-таки иногда удобно быть чертом.
Пока мой постоянный напарник и лучший друг поднимался с пола и сонно таращил глаза, камера торжественно открылась, обдав нас клубами едкого желтого дыма, и мы увидели… увидели…
А что, собственно говоря, это такое?
– Та-а-ак,– растерянно протянул я, оглядываясь на Третьего.– Что за икебана?
Толстяк осторожно разгреб мятые сосновые иглы и шишки, которые толстым слоем устилали дно камеры, и кончиками когтей приподнял наш трофей: нечто среднеарифметическое между большой рукавицей и кургузой шапчонкой.
– Э… артефак? – неуверенно предположил мой друг, задумчиво почесывая лоб.
– Лучше не скажешь,– согласился я, разгоняя руками вонючие желтые облачка, порхающие по комнате.– Где накладная?
Третий бросился к стулу, на котором вечером свалил свою форму, и принялся лихорадочно вытряхивать карманы. Пол украсился ворохом оберток от шоколадных батончиков и хвостиками копченых колбасок.
– А! Вот она! – обрадовался толстяк, извлекая на свет заляпанную бумажку с расплывшейся печатью.– Бо… бое… ру-ка-ви… Аль… фреда? …берта? Нет, не разберу.
– Дай мне! – Я вырвал у него накладную, быстро пробежал глазами по строчкам и горестно вздохнул – разобрать что-либо в этой тарабарщине было невозможно. И самое грустное – даже претензий не предъявишь. Запрашивали у фирмы некое «бое рукави Аль»? Получите, это оно и есть.
Что хорошо в Третьем – если ты голоден, у него всегда можно поживиться куском качественной еды. Что плохо – любой предмет, попавший ему в руки, моментально покрывается слоем белков, жиров и углеводов. Независимо от материала, из которого изготовлен.
Из-под кровати выползла недовольная Шива. Вчера Третий целый вечер гладил ее по пушистой спинке, чтобы, как он выразился, «снять стресс», и теперь моя кошка больше напоминала засаленную крысу.
– Ты бы хоть иногда мыл руки,– не выдержал я.– Про накладную молчу, но кошка-то при чем? Бедному животному теперь неделю придется вылизываться!
– Зато кормить не надо,– беспечно ответил толстяк.– Ну так что, берем заказ?
– Берем,– со вздохом согласился я.– Уже почти шесть. Вот-вот Вторая пожалует, чтоб ее…
Сказать, что моя (а теперь и Третьего) новая напарница была стихийным бедствием – не сказать ничего. Стихийные бедствия могли у нее учиться. Откуда в изящном теле такая разрушительная сила, не могу понять до сих пор, но факт остается фактом: везде, где появляется Вторая, начинаются непредсказуемые катаклизмы. Сопротивление бесполезно, только настрадаешься.
Обиженная Шива прекратила облизывать шерсть, сыто икнула и настороженно прислушалась. Из коридора все громче доносился характерный перестук каблучков. Секунда… еще секунда… и дверь резко распахнулась под ударом лакового ботинка на высоченной шпильке.
– Привет, мальчики! Ну как наш трофей? Пришел?
Мы с Третьим дружно промычали что-то неразборчивое и ткнули пальцами в сторону камеры.
Ознакомительная версия.
