Поднявшись с постели, Лутарг выглянул в окно. Убранство внутреннего двора вейнгарского замка сегодня казалось еще более великолепным, нежели вчера. Видимо потому, что день провозглашения в руаниданы наконец-то наступил, и до назначенного на полдень действа осталось каких-то несколько часов.
Несмотря на то, что основные события церемонии развернутся на центральной площади города, где еще с вечера были расставлены лавки для почетных гостей и знати, каждый клочок земли укрыт длинноворсными коврами и выставлено золотое кресло вейнгара, в пределах дворцовый стен слуги также постарались создать ощущение праздника. Вдоль мощеных дорожек стояли вазы с цветами. Над ними возвышались штандарты или украшенные разноцветными лентами столбики. На зеленеющих лужайках стояли отполированные до блеска столы, которые позднее будут укрыты цветастыми скатертями и заставлены разнообразными угощениями.
Со слов сестры Лутарг знал, что перед выходом процессии из дворца, центральная аллея, ведущая к воротам, будет устлана плетеной дорожкой, которая протянется до главной площади и соединит замок с церемониальным местом, чтобы босые стопы будущей правительницы не касались голой земли. Плохая примета войти в новую жизнь запачканной.
Две огромных кадки, сейчас стоящие возле ворот и доверху наполненные розовыми лепестками, будут опустошены руками всех желающих, кто сочтет своим долгом на обратном пути с площади бросить душистую горсть под ноги новоиспеченной руаниданы с пожеланиями долголетия и благословенного богами правления.
"Зрелище должно быть красивое", - решил для себя молодой человек. Достойное нового правителя.
Легкий стук в дверь отвлек Лутарга от созерцания и размышлений. Отвернувшись от окна, мужчина нашел глазами рубаху и, накинув ее на плечи, пошел открывать. Без его личного приглашения никто не смел войти в комнаты, отведенные Лурасой сыну. Ни один из слуг не осмеливался самолично отворить дверь, даже если в его руках был поднос с завтраком.
Это коробило, напоминая об инаковости и порождаемой ею боязни. И время здесь было не властно. Как бы ни относилась к нему мать, ее любви оказалось недостаточно, чтобы остальные обитатели дворца приняли его таким, каким Лутарг являлся. Лишь единицы позволяли себе заглянуть в его глаза. Заглянуть, глубоко пряча страх. Привычно, но все же больно. А теперь еще больнее, после того, как молодой человек познал иное отношение. Вдвое больнее.
Прежде, чем Лутарг достиг двери, раздался повторный стук, а затем деревянная преграда дрогнула и в образовавшуюся щель просунулась голова Таирии.
- Не спишь? - на всякий случай спросила девушка.
Ответить он не успел, потому что, увидев брата, Ири отбросила сомнения и ворвалась в комнату, хлопнув дверью так, что та обиженно застонала.
- Я не хочу! Это должен быть ты! - взволнованным голосом заявила она, устремив на брата умоляющий взгляд.
Мужчина мысленно застонал: "Паника".
- Будет правильно, если вейнгаром станешь ты. Так должно было быть. Это твоя судьба, а не моя. Ты родился, чтобы стать правителем. Я же не справлюсь. Я знаю! Чувствую!.. - тем временем частила Таирия, второпях съедая окончания слов и заламывая руки от того, что не могла найти им другого применения.
Девушка нервничала. Щеки ее были бледны, глаза горели лихорадочным блеском, а голос дрожал и местами срывался. Лутарг обреченно вздохнул.
Он досконально, вплоть до последовательности знал, что именно собирается ему сказать сестра. Все знали - Лураса, Лита, Сарин - так как не раз уже становились свидетелями подобных излияний. С тех пор, как старейшины объявили, что Таирия может стать руаниданой, девушку одолел страх. Ответственности или просто перемен - он не знал, но из раза в раз пытался успокоить сестру.
Обычно получалось, хоть и ненадолго. Через какое-то время Ири вновь начинала его упрашивать занять место вейнгара. Сегодня он также ожидал чего-то подобного, только не думал, что атака начнется с самого утра. Предполагал, что перед выходом процессии. Ошибся.
- Ири, прекрати немедленно, - со всей строгостью, на которую был способен, сказал молодой человек. Он расцепил ее судорожно перекрещенные руки и, сжав тоненькие пальники в своих ладонях, заглянул в глаза.
- Ты все сможешь. Поверь мне, - с убежденностью в голосе произнес он.
- Но, Лу…
- Да, Ири. Именно ты. Никак не я. Мое место не здесь, и ты об этом знаешь.
- Но я не готова, Лу, - жалобно протянула она, смаргивая предательские слезы, что навернулись на глаза.
Совсем недавно она начала называть его так, сократив имя до двух букв, чем заразила Литаурэль и Гарью. Благодаря ее милости, он начинал чувствовать себя маленьким пушистым щенком, которого всем хочется потрепать по загривку, настолько он миленький и безобидный. От этого хотелось смеяться.
- Готова, Ири, - с улыбкой не согласился Лутарг. - Нужно только верить в себя.
Таирия медленно кивнула, мысленно проговаривая слова брата, а затем, раздраженно фыркнув, вырвала руки и топнула ногой, напомнив ему шипящего котенка со вздыбленной шерсткой.
- Как тебе это удается?! - возмущенно поинтересовалась девушка.
От взвинченного состояния не осталось и следа, и Лутарг явственно ощутил момент, когда паника сменилась праведным гневом.
- Что именно? - с долей иронии переспросил он, намеренно заводя ее еще больше.
- Заставлять меня чувствовать себя обязанной.
Он усмехнулся, приподняв бровь, готовый к новой порции обвинений. Это они тоже проходили.
Пока сестра выговаривалась, расхаживая перед ним из стороны в сторону, Лутарг стоял, скрестив руки на груди, и с деланно серьезным видом слушал ее словоизлияния. Его молчание заводило девушку еще больше, а молодой человек без зазрения совести пользовался этим обстоятельством. За дни проведенные вместе, они неплохо изучили друг друга, прониклись доверием, и сейчас общались, как настоящие брат с сестрой, выросшие в одном доме, знающие сокровенные тайны и всегда готовые протянуть руку помощи. Ругались они так же, как близкие люди - яростно, но ненадолго.
Замолчать Таирию заставил повторный, уже более настойчивый стук в дверь. Первый Лутарг проигнорировал в угоду сестре, не желая прерывать ее обвинительную речь.
- Что, до сих пор? - с искренним удивлением спросила она, недовольно хмуря брови.
Молодой человек кивнул, соглашаясь. Смысла облекать подтверждение в слова он не видел. И так все было понятно.
- Не может быть, - проворчала Ири себе под нос, направляясь ко входу, чтобы впустить прислугу.
Лутарг же в очередной раз криво усмехнулся. Иногда его забавляло, что мать с сестрой отказываются видеть страх и пренебрежение, с которым к нему относятся остальные обитатели дворца. Советники в том числе, хотя с ними он провел неимоверное количество времени, обсуждая грядущую церемонию и собственное в ней участие.
