— А теперь, — сказал Эдмунд, — как насчет бутербродов?
— Не лучше ли сохранить их, — возразила Сьюзен. — Потом они могут оказаться нужнее.
— Пить уже не хочется, — заметила Люси, — и жаль, потому что теперь захотелось есть.
— Так как насчет бутербродов? — повторил Эдмунд. — Не хранить же их, пока испортятся. Тут гораздо жарче, чем в Англии, а они давно лежат у нас в карманах.
Они достали два пакета, разделили еду на четыре порции. Порции были, конечно, маленькие, но все же лучше, чем ничего. Потом они стали обсуждать, что бы еще поесть. Люси хотела вернуться к морю и наловить креветок, но кто-то сообразил, что у них нет сетей. Эдмунд сказал, что надо собрать на камнях яйца чаек, но никто не помнил, были ли они там, и к тому же дети не знали, как их готовить. Питер подумал про себя, что скоро они будут рады и сырым яйцам, но решил, что говорить это вслух не стоит. Сьюзен пожалела, что бутерброды съели так скоро. Все сникли. Наконец Эдмунд сказал:
— Послушайте, нам остается только одно — исследовать лес. Отшельники, странствующие рыцари и им подобные всегда как-то ухитрялись выжить в лесу. Они отыскивали коренья, ягоды и всякое такое.
— А какие именно коренья? — спросила Сьюзен.
— Я всегда думала, что имеются в виду корни деревьев, — удивилась Люси.
— Продолжай, Эд, — сказал Питер, — ты прав. Нужно попытаться сделать хоть что-нибудь. А идти в лес лучше, чем снова вылезать на это ужасное солнце.
Они поднялись и двинулись вдоль ручья. Это было тяжело.
Они подлезали под ветвями и перелезали через них, продирались сквозь путаницу рододендронов, порвали одежду, промочили ноги. Не слышно было никаких звуков, кроме журчания ручья и того шума, который производили они сами. Они уже порядком устали, когда почувствовали нежный аромат и заметили что-то яркое высоко над ними на правом берегу.
— Смотрите, — воскликнула Люси, — похоже, это яблоня. И она не ошиблась. Дети вскарабкались на крутой берег, пробрались через кусты ежевики и оказались под старым деревом, усеянным большими золотисто-желтыми яблоками. И яблоки эти были такие крепкие и сочные, что лучших нельзя было и пожелать.
— Тут не одно дерево, — сказал Эдмунд с набитым ртом, — посмотрите, вот еще и еще.
— Здесь их десятки, — отозвалась Сьюзен, бросая сердцевинку одного яблока и срывая второе. — Тут, наверно, был сад — давным-давно, до того как это место стало безлюдным и вырос лес.
— Значит, когда-то этот остров был обитаем, — сказал Питер.
— А это что? — закричала Люси, указывая вперед.
— Клянусь, это стена, — ответил Питер, — старая каменная стена.
Пробираясь между сгибающихся от яблок ветвей, они добрались до стены. Она была старой, полуразрушенной, покрытой мхом и вьюнками, но выше многих деревьев. А когда они подошли совсем близко, то заметили большую арку, в которой когда-то были ворота, теперь же ее заполняла самая высокая яблоня. Им пришлось обломать несколько веток, чтобы пройти. И тут они зажмурились от яркого света, ударившего в глаза. Они оказались на широкой площадке, со всех сторон окруженной стенами. Здесь не росли деревья, только трава и маргаритки, да плющ обвивал серые стены. Это было светлое, тихое, таинственное и немного грустное место. Все четверо вышли на середину, радуясь, что могут выпрямить спину и размять ноги.
— Это не сад, — сказала Сьюзен внезапно, — а замок с внутренним двором.
— Пожалуй, ты права, — согласился Питер. — Вот остатки башни. Здесь должна быть лестница наверх. А эти широкие и низкие ступени вели к дверям в главный зал.
— Давным-давно, если судить по тому, как это выглядит, — сказал Эдмунд.
— Да, очень давно, — отозвался Питер. — Хотелось бы узнать, кто и когда жил в этом замке.
— Он вызывает у меня странное чувство, — сказала Люси.
— Да, Лу? — Питер обернулся и пристально поглядел на нее.
— И со мной творится что-то похожее. Это самое удивительное из всего, что случилось в этот странный день. Интересно, где мы, и что все это значит?
Разговаривая, они пересекли двор и прошли через дверной проем туда, где раньше был зал. Теперь зал тоже походил на двор, крыша разрушилась, а пол зарос травой и маргаритками, но зал был короче и уже, чем двор, а стены его — выше. В дальнем конце зала было подобие террасы, приподнятой на три фута от пола.
— Да, здесь был зал, — сказала Сьюзен. — А что это за терраса?
— Глупышка, — взволнованно отозвался Питер, — разве ты не понимаешь? Тут был помост, на нем стоял главный стол, где сидел король и знатные лорды. Можно подумать, ты забыла, как мы были королями и королевами и сидели на таком же помосте в нашем большом зале.
— В нашем замке в Кэр-Паравеле, — продолжила Сьюзен мечтательно и немного нараспев, — в устье Великой реки, в Нарнии. Как я могла забыть?
— Вот бы это вернуть! — воскликнула Люси. — Мы можем вообразить, что находимся в Кэр-Паравеле. Этот зал очень похож на тот, где мы пировали.
— К несчастью, без пира, — заметил Эдмунд. — Становится поздно. Посмотрите, какие длинные тени. И похолодало.
— Чтобы провести здесь ночь, — сказал Питер, — нужен костер. Спички у меня есть. Пойдемте, попробуем набрать сухого хвороста.
Все согласились с ним и ближайшие полчаса были очень заняты. В саду не было подходящего хвороста. Они попытали счастья с другой стороны замка, выйдя из зала через маленькую боковую дверь и попав в лабиринт каменных подъемов и спусков, которые были когда-то коридорами и маленькими комнатами, а теперь заросли крапивой и шиповником. Затем они нашли широкий пролом в крепостной стене и шагнули в лес, где было куда темнее и росли большие деревья. Там нашлось достаточно сухих веток, сучьев, высохших листьев и еловых шишек. Они ходили несколько раз с охапками хвороста, пока не собрали на помосте огромную кучу. Проходя в пятый раз, они нашли прямо рядом с залом колодец. Он прятался в сорняках, но, когда дети немного расчистили его, оказался чистым, свежим и глубоким. Вокруг него сохранился остаток каменного парапета. Потом девочки пошли набрать еще яблок, а мальчики разожгли в углу помоста костер. Они решили, что тут самое теплое и уютное место. Они долго возились и перепортили кучу спичек, но в конце концов огонь разгорелся. Потом все четверо уселись спиной к стене и лицом к огню, и стали печь яблоки, нанизав их на веточки. Но печеные яблоки без сахара не слишком вкусны: пока они горячие, есть их трудно, а остывшие уже и вовсе есть не стоит. Поэтому они довольствовались сырыми яблоками и Эдмунд заметил, что теперь они уже не так плохо будут относиться к школьным обедам. «Не говоря уже о толстом ломте хлеба с маслом», — добавил он. Но в них проснулся дух приключений и никто не хотел обратно в школу.
