Саймон на цыпочках подошел к огню, стараясь неосторожным движением не нарушить торжественную тишину. Тролль и колдунья о чем-то тихо беседовали.
— Приветствую тебя, друг Саймон, — сказал Бинабик. — Садись и согревайся.
Саймон сел, скрестив нош, на каменный пол, потом подвинулся немного вперед, поближе к огню.
— Сегодня он выглядит даже хуже, чем вчера, — прошептал он.
Тролль посмотрел на Джошуа.
— Это событие ударяло его с очень огромной тяжестью. Так, как будто все люди, которых он когда-нибудь любил и за безопасность волновался, умирали вместе с Деорнотом.
Джулой раздраженно хмыкнула.
— Сражений без потерь не бывает. Деорнот был очень хороший человек, но погиб не он один.
— Я предполагаю, Джошуа плачет за всех — своим образом, — Бинабик пожал плечами, — но питаю надежду, что он возвратится к нормальности.
Колдунья кивнула.
— Да, но у нас мало времени. Мы должны нанести удар, пока преимущество на нашей стороне.
Саймон с любопытством взглянул на нее. Как обычно, валада казалась лишенной возраста, но она как будто потеряла некоторую часть своей сверхъестественной самоуверенности. В этом не было ничего удивительного. Последний год был страшным даже для нее!
— Я хотел спросить тебя кос о чем, Джулой, — сказал он. — Ты знала о Фенгбальде?
Она посмотрела на него мудрыми желтыми глазами:
— Знала ли я, что он наденет на кого-то свои доспехи, чтобы нас одурачить? Нет. Но я знала, что Джошуа говорил с Хельфгримом, лорд-мэром. Я не знала, проглотит ли Фенгбальд приманку.
— Питаю страх, что я тоже имел это знание, Саймон, — сказал Бинабик. — Я оказывал помощь в раскалывании льда. Аналогично несколько моих товарищей кануков.
Саймон почувствовал, что кровь приливает к его щекам.
— Выходит, знали все, кроме меня?
Джулой покачала головой.
— Нет, Саймон. Хельфгрим, Джошуа, я, Бинабик, Деорнот, Фреозель да еще тролли, которые помогали расколоть лед, — вот и все, кто знал. Это была наша последняя надежда, и мы не могли допустить, чтобы до Фешбальда дошел хотя бы мимолетный слух.
— Так вы мне не доверяли?
Бинабик успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Не доверие обладало большой значительностью, Саймон. Как всякий, который выходил на лед, ты имел возможность попадения в плен. Очень великий храбрец все равно будет рассказывать все свои знания, когда его станут пытать — а Фенгбальд не обладает большой щепетильностью. Чем меньше людей обладают определенным знанием, тем больше шансов, что секрет хорошо хранится. Если бы мы имели необходимость говаривать тебе, как другим прочим, то ты получил бы информацию без промедления.
— Бинабик прав, Саймон, — Джошуа тихо подошел сзади, пока они разговаривали, и теперь стоял рядом. Свет костра отбрасывал на потолок его тень — длинную густую полоску тьмы. — Я всецело доверяю тебе, как доверяю всякому — всякому живущему, я хотел сказать, — какая-то невысказанная мысль пронеслась по его липу. — Я распорядился, чтобы об этом плане знали только те, без кого мы не сможем обойтись. Я уверен, что ты поймешь меня.
Саймон проглотил ком.
— Конечно, принц Джошуа.
Джошуа присел на камень и отсутствующим взглядом посмотрел на танцующее пламя:
— Мы одержали великую победу — это настоящее чудо. Но цена оказалась непомерно высокой…
— Никакая цена, сохранившая жизни сотням невинных людей, не может быть слишком высокой, — заметила Джулой.
— Возможно. Но все-таки была вероятность, что Фенгбальд отпустил бы женщин и детей…
— А теперь они живы и свободны, — отрезала Джулой. — И кроме них немало мужчин. А мы одержали неожиданную победу.
Тень улыбки пробежала по липу Джошуа.
— Ты собираешься занять место Деорнота, валада Джулой? Потому что это он всегда напоминал мне о моем долге, как только я погружался в мрачные размышления.
— Я не могу занять его место, Джошуа, но я и не думаю, что мы должны стыдиться нашей победы. Ваша скорбь, безусловно, достойна уважения, и я не пытаюсь отнять ее у вас.
— Ну конечно нет, — Джошуа оглядел пустынный зал. — Мы должны почтить память мертвых.
В дверях что-то скрипнуло. Там стоял Слудиг, в руках у него были две седельных сумки. Глядя на напряженное лицо северянина, Саймон подумал, что они набиты камнями.
— Принц Джошуа?
— Да, Слудиг?
— Вот все, что мы нашли. На них герб Фенгбальда, только они насквозь промокли. Я не стал открывать их.
— Положи у огня, а потом присядь и поговори с нами. Ты очень помог мне, Слудиг.
Риммерсман покачал головой:
— Спасибо вам, принц Джошуа, но у меня есть еще одно дело к вам. Пленники готовы к разговору, по крайней мере так сказал Фреозель.
— Аха, — кивнул Джошуа. — И он без сомнения прав. Лорд-констебль грубоват, но очень умен. Вроде нашего старого друга Айнскалдира, верно, Слудиг?
— Точно так, ваше высочество. — Слудиг, по-видимому, чувствовал себя неловко, разговаривая с принцем. В конце концов он получил внимание и доверие, которых так жаждал, заметил Саймон, но, кажется, это не сделало его особенно счастливым.
Джошуа положил руку Саймону на плечо.
— Полагаю, мне придется пойти и исполнить мой долг, — сказал он. — Ты составишь мне компанию?
— Конечно, принц Джошуа.
— Хорошо, — Джошуа обвел взглядом остальных. — Будьте так добры, зайдите ко мне после ужина. Нам многое надо обсудить.
Когда они подошли к двери, Джошуа обнял Саймона искалеченной правой рукой и повел его к носилкам, на которых лежал Деорнот. Саймон не мог не заметить, что он сильно выше принца. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз стоял так близко к Джошуа, но это все равно удивило его. Он, Саймон, был очень высоким — и не только для юноши, но и для мужчины. Это была странная мысль.
Они остановились перед погребальными носилками. Саймон застыл в почтительном молчании, но ему до смерти хотелось шевельнуться. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке, стоя так близко к телу погибшего рыцаря. Бледное застывшее лицо, лежавшее на каменной плите, было похоже не столько на Деорнота, каким Саймон помнил его, сколько на вырезанную из мыла фигурку. Веки и ноздри умершего были обескровлены до полупрозрачности.
— Ты не знал его близко, Саймон, но он был лучшим из людей.
Саймон сглотнул. Во рту у него пересохло. Мертвые были… такими мертвыми. И когда-нибудь такими станут Джошуа, Бинабик, Слудиг — все в Новом Гадринсетте. Даже сам он, с отвращением понял Саймон. Что же это такое?
— Он всегда был очень добр ко мне, ваше высочество.
— Он не умел иначе. Он был самым истинным рыцарем из всех, кого я когда-либо видел.
