Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!

– Многовато их чего-то… – Претт теперь тоже смотрел озабоченно. – Ишь, сколько народу бароны понагнали.

– Сами пришли. Лесные атаманы добычу учуяли, да и варвары свое урвать не прочь.

– Урвут сейчас… – На Твердолобого уже накатила пьяная винная удаль. – Будет им сейчас добыча…

Ему никто не ответил, только Претт смачно сплюнул и не спеша обнажил меч.

Над холмами вдруг стало тихо. Так тихо, что слышно, как кружит в вышине припоздавшая с летом птаха, как шумит холодный утренний ветер. Сотни глоток по склонам со свистом втянули воздух, замерли на мгновение, дожидаясь, пока взревут боевые рога, и разом сотрясли холмы единым дружным ревом. И неважно было, кто громче орет, свои или чужие, главное – чтобы все вместе, чтобы выплеснулась наружу боевая ярость, исторглись с кличем последние страхи и сомнения.

Нестройно колышась, орда нападающих стекла вниз по склону, преодолела низину и взметнулась вверх, навстречу схватке и яростному звону клинков. Редкие стрелы арбалетчиков не заметили вовсе. Десяток-другой упавших, хрипящих, захлебывающихся собственной кровью только заставляли поспешать.

Первые ряды сшиблись. Сзади тут же наперли, кто-то падал, кто-то бешено махал мечом, не глядя уже, куда попадает клинок. Место убитых занимали новые воины, бешенство схватки нарастало. Под трубный рев рогов с холма скатилась новая волна баронского разношерстного войска, шаг за шагом тесня меченосцев. Герцогский строй начал прогибаться, острие клина скруглилось, забурлило кровью. Из первых рядов примчался гонец в разодранной кольчуге с мольбой о помощи, но боевые барабаны молчали. Твердолобый ненароком оглянулся. Герцог Барн стоял неподвижно, скрестив руки на груди. Лица за забралом было не разобрать, но Твердолобый и так знал, куда он смотрит, – на склон холма напротив, где все неподвижным сверкающим квадратом стояла баронская конница. Один из рыцарей, владетель Сонных Оврагов, склонился к герцогу, что-то негромко сказал, но герцог отрицательно покачал головой. Понятно. Пращники и меченосцы, что сейчас десятками гибнут у подножия, в основном со стороны озер пришли, от Сонных Оврагов, и неохота владетелю своих людей терять. А только и легионы бросать в бой рано. Неизвестно, что задумали бароны, свежие силы пригодятся.

Видно, не одному Твердолобому такие мысли в голову пришли. Стройные ряды легионов стояли спокойно. Хоть и жалко тех, кто рубился внизу, а рано еще. Не время.

Подножие холма огласилось торжествующими воплями атакующих, потом сразу – предсмертными криками и стонами. Сметая остатки ополчения, возбужденная легкой победой баронская орава рванулась дальше и тут же напоролась на непробиваемый строй легионеров. Ударил барабан, разом взметнулись копья, заблестели клинки. Атака захлебнулась. Войско мятежных баронов откатилось назад. У подножия холма остались только горы изрубленных тел, вперемежку мертвецы и те, кто еще заходился в дурном крике от боли.

На баронской стороне тоже забили барабаны. Твердолобый ахнул и выругался. Из-за гребня выкатилась новая орда, еще больше прежней. Эти вооружены были куда лучше. На солнце сверкали лезвия боевых секир и широких мечей. Броня воинов была украшена шкурами, кожаные наручи обшиты медными бляхами, хотя шлемов на многих не было вовсе. Изрисованные зеленым лица делали их похожими на демонов.

– Ты, что ли, про варваров говорил? – Длинноволосый, что стоял рядом, тоже приложил руку ко лбу. – Вот и они. Уж эти точно не первый день кровь нюхают. Дети лесов, мать их…

– Варвары – они лихо мечами машут. Хоть и рожи зачем-то красят, и в побрякушках ходят, как бабы, – Рист Глайм перехватил меч, прикинул поудобнее в руке. Далеко еще до драки, а ждать, так и вовсе тяжело.

– Многовато их, и вправду. Эх, веселый будет полдень, чует сердце…

Твердолобый промолчал. Нехорошо как-то все. И дело не в варварах, хоть и орава собралась серьезная. А вот почему они замешкались? Почему стоят, чего-то ждут, хоть атаковать надо, не давать легионам опомниться? Сердце сжалось в дурных предчувствиях и вдруг екнуло, накачивая кровь с утроенной энергией. Вот оно. Вот.

Над холмами родился странный звук. Тонкий, едва слышный шелест, поначалу почти неразличимый за криками и лязгом железа. Но звук усилился, вынырнул из-за холма пронзительным, резким свистом. Что-то мелькнуло в утреннем небе – и обрушилось на землю, накрывая легионы. Полыхнула вспышка, и склон утонул в адском испепеляющем пламени. Кто-то истошно заорал, катаясь по земле, безуспешно пытаясь сбить пожирающий, плескающийся в стороны огонь. Кто-то заметался в надежде укрыться от падающей с неба смерти. Кто-то, бросив оружие, молил наславших ужасную кару богов о пощаде. А стремительные заряды катапульт вновь и вновь падали в самую гущу герцогских легионов, неся мучительную смерть.

Твердолобый похолодел. Только те немногие, кому довелось схватиться с лесными варварами у Черной реки, знали, что такое Пламя Богов, – страшное оружие варваров, полностью уничтожившее тогда боевые галеры вассалов Веселого Князя. Пустотелые комья обожженной глины, наполненные хитрой темной водой, что загорается сама и горит так, что затушить невозможно. Как же проглядели разведчики герцога массивные катапульты? Или… не придали значения, решили, что катапульты так, для солидности и устрашения, вроде баллист, что у герцога на флангах?

До вершины холма, где замерла дружина Твердолобого, смертоносные комья не долетали, да и третий легион, стоявший дальше других, почти не пострадал, зато первую и вторую линию сплошь заволокло дымом. Слышно было только вопли раненых, да ветер доносил запах горелой плоти. И даже не это страшно было, в конце концов, два пеших легиона – это не деревянные галеры, никакого Пламени Богов не хватит. Страшно, что строй развалился, бронированная стена распалась на кучки щитов и растерянные лица. Теперь не успеть собрать строй воедино в сплошном дыму. Последний раз жутко пропело в воздухе, и квадрат баронской конницы заколыхался стальными бликами. Твердолобый мотнул головой. Конных хоть и немного, да каждый пятерых пеших стоит. Таким никогда не пробиться сквозь броню построенного легиона, но им же ничего не стоит растоптать этот легион, прорвавшись за ряды копий и щитов.

За конницей рванули и варвары, и голодранцы. Первую линию бароны рассекли, даже не заметив, и вот уже сцепились легионеры с лесными в жестокой ближней схватке, когда царит хаос, когда каждый сам за себя и не успеваешь даже взглянуть, чья кровь осталась на клинке, не успеваешь смахнуть с лица свою собственную.

Второй легион кое-где сомкнул щиты, и удержались бы, но конные оказались быстрее. Просочились, врубились в щели, пошли топтать боевыми конями, перемешивая, ломая строй.