— Никаких трюков, — предупредила она. — Если я увижу хоть одну нить паутины, прилипшую к костям, я потребую перебросить.
Лолс изогнула безупречную белую бровь. Она носила лицо Данифай, своей Избранной — женщины, которую она поглотила в конце своего Безмолвия. Её черты были прекрасны: обольстительные губы, высокие скулы, глаза необычного оттенка. И всё же выражение лица было столь же холодным, как и лёд зимой.
— Никакой паутины, — пообещала Лолс.
Затем она бросила кости.
Октаэдры ударились о доску между фигурками. Одна кость сразу остановилась, символом полной луны вверх. Вторая замерла напротив фигурки Жрицы Лолс. Кубик стоял на ребре, балансируя между восемью и единицей.
— Кубик остановился, — сказала Эйлистри. — И знак…
Паук внутри дёрнулся.
Кубик свалился набок, луной вверх. Новолунием. Медленно, его окраска распространилась на весь кубик, делая его столь же тёмным, как сердце Паучьей Королевы.
— Ты жульничаешь! — вскричала Эйлистри.
— Конечно, — улыбнулась Лолс.
Эйлистри обратила своё лицо ввысь.
— Ао! Я требую вас в свидетели, Повелитель Всего, и вашего правосудия, Лолс нарушила правила и должна покинуть игру.
Ответ Ао не был ни словом, ни жестом, но внезапным озарением. Кубик, показал он, всегда был неправильным. Лунный свет склонил чашу весов в первый раз. Лолс устроила это — обман, это верно, первый результат был в пользу Эйлистри. Второй вращавшийся кубик тоже остановился.
Ао высказал своё решение.
Эйлистри уставилась на пустое место на доске сава, где когда-то стоял чемпион Паучьей Королевы.
— Ты хотела смерти Селветарма. Ты подстроила это.
Лолс лениво пожала плечами.
— Конечно. И теперь твоя очередь потерять фигуру, которую явыберу.
— Нет. — Прошептала Эйлистри.
Слёзы выступили на глазах Богини Танца, выцветших до унылого жёлтого цвета. Солёные капли скатились вниз по лицу богини, и были поглощены маской Ваэрона.
— Да, — ответила Лолс.
Жестоко улыбаясь, она протянула покрытую паутиной руку к фигурке Жрицы.
— Эту. Я требую её в жертву. Сейчас.
Месяц Чес
Год Котла (1378 ЛД)
Т'лар тихо скользнула в тёплую как кровь реку и зацепилась за скрюченный корень дерева, чтобы её не уносил слабый поток. Река мягко скользила по её коже без какого-либо сопротивления; со времени принятия её в ряды Велкин Велв, женщина обрила тело с головы до лодыжек, чтобы избежать предательских белых вспышек, способных выдать её. Плывя на спине, Т'лар натянула переплетение мёртвых виноградных лоз поверх своего нагого тела, маскируя себя. Она смотрела вверх на небо, усеянное огнями тысяч звёзд, слушала шорох шагов хищников в ночи и испуганный визг их добычи. Мир Наверху был шумным местом по сравнению с холодной тишиной Подземья, но даже сквозь эту какофонию женщина могла слышать тихий ропот голосов: дикий эльф и женщина, убить которую послали Т'лар.
Она отпустила корень, и течение подхватило её. Как только женщина подплыла ближе к источникам голосов, скрытая переплетением лоз, она удобнее перехватила своих шипастых пауков — два металлических метательных шара размером с грецкий орех, заполненных ядом и покрытых полыми металлическими иглами. Укол любой из них заставит онеметь её руки. Используемые против кого-то, кто не имеет иммунитета к этому яду, они сделают тело столь же твёрдым, как и окаменевший лес.
Сквозь завесу виноградной лозы, Т'лар наблюдала за своей целью: женщина дроу стояла на берегу реки, повернувшись боком к воде, её внимание было сфокусировано на странного вида мужчине, что сидел на корточках возле её ног. Женщина была примерно такого же роста что и Т'лар, но на этом их сходство и заканчивалась. У жрицы были длинные белые как кость волосы, завязанные в тугой узел и схваченные чёрной сеткой на затылке. Чёрные перчатки, с вышитым на них белым рисунком паутины, закрывали её ладони и руки до локтя. Она носила тонкую шёлковую робу, стянутую на талии поясом, на котором висели церемониальный кинжал и плеть. Три змеиные головы плети обвились вокруг бёдра жрицы, пробуя раздвоенным языком воздух, готовые предупредить об опасности.
Цель Т'лар была из благородного Дома Мизз'ринтарл. Т'лар немного знала её. Она когда-то тоже принадлежала к этому Дому, и даже играла с Нафай, когда они были ещё девочками — в игру «Преследующий Паук и Раздираемый Раб». Но она оставила все свои привязанности в день, когда её остригли. Со второго десятилетия жизни она служила только Лолс.
И Лолс решила, что Нафай должна умереть.
Т'лар не спрашивала почему, совершить такую дерзость, было сродни самоубийству. Но она слышала шёпот: что Нафай, совсем недавно присоединившаяся к храму Тёмной Матери, служит Лолс лишь для вида. Что её истинная преданность принадлежит кому-то ещё — Ваэрону, как было известно по слухам — хотя то, что женщина примет веру в Лорда в Маске так же маловероятно, как и то, что луна обернётся пауком и удерёт с неба.
Всё же, Нафай сделала что-то, что вызвало гнев Лолс. Что-то побудило валшаресспослать Т'лар на охоту за ней. И сколь же долгим было это преследование. Гуаллидурз лежал более чем в четырёхстах лигах отсюда, если считать паучьим подъёмом. Что заставило Нафай подняться в Мир Наверху и побудило её искать компании столь странного мужчины?
Дикий эльф был крепко сложён, почти такой же мускулистый, как и женщина дроу. У него была более тёмная кожа, чем у большинства поверхностных эльфов. Под глазами жёлтой краской были нарисованы круги, волосы были стянуты в крошечные косички, к каждой из которых крепился пучок пушистых белых перьев. Его единственной одеждой была подобная сумке набедренная повязка, которая обрисовывала его гениталии. С неё на бечёвке свисал чёрный мешочек. Он сидел на корточках перед жрицей, руки лежали на коленях, держа трубку для дротиков. Эльф говорил высоким мелодичным голосом, напоминающим Т'лар стрекот пещерных сверчков.
Жрица ответила ему на том же языке.
Т'лар отдала мысленную команду. Её мочку уха защекотало, когда чёрный опал в форме паука на её серёжке зашевелился, пробудившись к жизни. Она немного наклонила голову, направляя паука в ухо, и ждала, пока он сплетёт сеть, напевающую как вторая барабанная перепонка при звуке голоса. Затем она прислушалась.
— … отведи меня к нему, — сказала жрица.
Мужчина покачал головой.
— Они убьют тебя. Незнакомцам не разрешают появляться в лесу, не говоря уж о ватзалахаун.
