"Вот откуда вышел Черников, тьфу ты, Черномырдин, полнейшая речевая несвязуха, а всё понятно", — иронично размышлял он о диалоге женщины и корреспондента, и в этот самый момент его неожиданно отвлёк знакомый скан.
"Что Черникова то вспомнили?"
"Не понял…" — сам себя мысленно озадачил он и стал непонимающе сверлить взглядом экран телевизора, словно стараясь заглянуть внутрь кинескопа.
"Как дела?" — продолжили его спрашивать у него же в голове.
"Нормально", — сам себе отвечал он мысленно, и тут его осенило, что это Мария считывает мысли.
Он перестал таращиться на телевизор, повернулся к монитору компьютера и отлепил от экрана браслет, но одевать на запястье не стал, просто держал в руках и оживлённо включился в телепатический обмен.
— "Вы где?"
— "Уже здесь в городе".
— "Что так?"
— "Да вот так, Виктор навещает родных".
— "Один?"
— "Так надо".
— "Мы завтра увидимся?"
— "Наверное, да".
— "Почему неопределённость?"
— "Есть незавершёнка".
— "Запрет на обмен снят?"
— "Пока, да".
— "Почему пока?".
— "При встрече".
— "Тогда до завтра?".
— "До завтра".
Он почувствовал, что волна отхлынула, и вторжения больше нет.
"Интересно, что у неё опять произошло. Это какой-то бермудский треугольник: он, она и браслет. Прошлый раз в этом треугольнике канула память её любимого, что теперь?" — анализировал Хрусталёв итоги телепатического обмена с гадалкой.
Радовало, конечно, снятие негласного табу на такое взаимодействие, теперь можно иногда поддерживать полученные навыки, последние два месяца ему казалось, что он уже разучился это делать.
После того, как ему представилось, что он более или менее освоил внеземную технику — усилитель энергии мысли, он немного охладел к данному предмету, условно квалифицированному как браслет, и перестал им тотально пользоваться.
Во-первых, не с кем было делиться впечатлениями, Мария была два месяца в отъезде за границей. Во-вторых, он стал иногда ощущать неприятную тревогу, когда размышлял о своих знаниях и умениях, и парадоксальных выводах. Но только иногда. В основном, взятый им курс на освоение паранормальных возможностей, которые предоставлял браслет, продолжался, просто в настоящий момент, по его же мнению, наступил каникулярный период.
В этот затянувшийся период относительного спокойствия Андрей больше не повторял эксперименты с перемещениями на материнский корабль, и его сознание восстановилось в прежних границах. И ему уже сдавалось, что никаких перемещений никуда не было, просто он поиграл в какую-то компьютерную игру, где виртуально посещал иное измерение.
"Правильные" мысли, возникающие в его голове неведомо откуда, теперь не выглядели такими уж странными, как в самом начале. Жить по правде и с правдой в действительности было легче, чем представлялось ранее. Единственное неудобство от такого образа жизни — это восприятие правды окружающими его людьми. Приходилось выполнять несложное правило, если не хочешь врать — молчи.
Он только сейчас, в прошествии некоторого времени, словно заново пропускал сквозь себя всё то, чему учился и осваивал вместе с Марией, но теперь перекраивал и подгонял по своему пониманию, не так как это было сформулировано наставницей.
Всё-таки учёные, к ним он относил не только всех учёных вообще, но и Марию с Рогалёвым в частности, хотя первая лишь по диплому физик, а по жизни гадалка, а второй, бывший её преподаватель, так им и остался в местном университете, не продвинувшись далее кандидата наук, все были немного странными людьми.
Они пишут книги и сочиняют статьи для общего пользования, словно тексты для учёного совета, чуждые и непонятные обычному обывателю. Чтобы составить научно-популярную статью или какое-нибудь техническое описание необходимы не только обширные знания в данной области, но и талант рассказчика, который позволил бы более доступно объяснить читающим не только суть излагаемого вопроса, но и позицию самих учёных.
Вот, например, Хрусталёв уже иначе трактовал такие явления, как ясновидение и прозрачность предметов.
Есть ли в этих двух понятиях сходство и различие? На первый взгляд — это одно и то же. Возможно, так оно и есть для человека, обладающего такими способностями. Но для простых окружающих прозрачность приемлемое зримое явление — стекло, лёд, а ясновидение — только слова ясновидящего, да нудные, читаемые только в узком кругу, трактаты по эзотерии.
Он и по-иному сформулировал для себя представления о двойном стандарте, с небольшим, но отличием от точки зрения Марии.
Двойной стандарт — это, по его убеждению, и есть раздвоение веры и, как следствие, личности человека. Сначала между Абсолютом и собой, внутри себя, затем раздвоение происходит везде, на всех уровнях и этапах жизни. А почему нельзя? Первое и главное размежевание уже произошло, а дальше всё как по наклонной плоскости или как у классика: "Коготок увяз, всей птичке пропасть".
В чём он соглашался с гадалкой, так это в том, что двойной стандарт возможен везде, в любом аспекте международных отношений, внутренней жизни страны, в семье и в сознании отдельного человека. Но, всё настолько перемежевалось, что очень сложно выделять и разделять понятия из общего целого, называемого жизнью: "национальный интерес", государственность, семья и личность. Примеры? Тонированные автомобильные стёкла.
Только выводы у него получались странные, удивляли его самого, поэтому и держал он их при себе, не обыгрывал и не развивал далее, боясь выпустить на волю, в и так засорённый эфир, чтобы кто-то ни просканировал их нечаянно и ни воспользовался ими во вред себе.
Первый — жить по правде, жить по библейским законам, как учила его Мария, для некоторых людей вредно и опасно. (В принципе нормально и где-то правильно.)
Второй — если простой человек будет знать и, главное, верить, что его ждёт настоящая, иная жизнь после физической смерти, то он просто не захочет иногда жить. (Спорный вывод и неразвитый.)
Третий — для этого и нужен сатана, вредить, чтобы раньше времени не поверили. (Странный и непонятный, причём здесь сатана?) Ведь ему и так принадлежит всё, "все царства мира". Понятно, что он хочет завладеть душой, но душу ссылает на землю кто? Вот здесь наступает некая сингулярность.
Вот эти три вывода и беспокоили его иногда, особенно последний, но только иногда. Как не старался он блокировать мыслительный процесс об этом, какие только ухищрения не применял, но сильная энергетика таких мыслей прорывалась в самых разных ситуациях, порой неожиданных и, на первый взгляд, ассоциативно не связанных с выводами.
