— Шалли, я надеюсь, бессмысленная болтология на сегодня закончена?
— Да, магистр, — раздраженно бросила я. Если бы это зависело от меня, она бы не возобновлялась больше никогда. Ссорится с Вероной не хотелось, но мне на самом деле не нужно повышение.
Я бросила быстрый взгляд исподлобья на нависшего надо мной магистра и вернулась к заклинившему замку портативки. Попытки с третьей крышка распахнулась, я же дала себе слово сменить оргтехнику.
Завлабораторией наконец ушел, убедившись, что работник решила все-таки заняться делом. Таким образом, ничего вроде бы не мешало мыслительному процессу, но…
Пальцы вяло водили световым пером по наборной панели, взгляд настойчиво устремлялся в одну точку, не имеющую ничего общего с трехмерными моделями измененных участков полипептидных цепочек, медленно вращающихся над встроенным мини-голографом. Мысли и вовсе застыли, как сахар в сиропе, далекие как никогда от проблем генных мутаций вообще и естественных врожденных мутаций в частности.
Самое время поработать руками, раз голова отказывается, благо тонкой работы, требующей сложнейших приспособлений и колоссального внимания, но ни на гран — работы мысли, в лаборатории всегда было предостаточно. Хотя… Я уныло оглядела злосчастную пробирку, побывавшую на полу, и отказалась от этой мысли. Руки меня сегодня не слушались, хотя объективных причин на то не было.
Ладно, были. Я волновалась.
С чего бы? Губы сами собой растянулись в ироничной кривой ухмылке. Действительно, с чего бы… Ладно, работать, работать и работать. Или хотя бы создавать видимость.
Я вернулась к проекту N7, загрузив портативку грудой вычислений, над которыми бедная машина и трудилась весь следующий час. Еще почти четверть смены, остававшейся до конца рабочего дня, пришлось изгаляться, изображая хоть какую-то деятельность, потому как настроение установилось совершенно нерабочее. Вот она — чувствительная натура научного работника.
Последняя мысль показалась мне настолько забавной, что, уже выходя из здания Академии, я продолжала слабо улыбаться.
Улыбка сменилась весьма кислой гримасой, когда обнаружилось, что все служебные гравилеты уже расхватали мои более шустрые коллеги. Я нахмурилась и решительно зашагала к посту охраны с твердым намерением устроить скандал.
— Леди Шалли! — нервно вскинулся дежурный, видимо, уже с полчаса ожидавший этого момента. Я молча шла на него, нацепив на лицо самое сволочное выражение из своего арсенала:
— Где. Мой. Транспорт.
— Охрана за транспорт не отвечает, — отрезал он.
— По штатному расписанию всем научным сотрудникам сего заведения положен служебный гравилет. Я, если не ошибаюсь, являюсь старшим научным сотрудником. Так какая же сволочь умыкнула мой? — приторно-сладким тоном поинтересовалась я.
— Леди, имейте совесть. Вы же прекрасно знаете, что приказам ректора я обязан подчиняться в первую очередь.
— А-а-а, так к старому пню опять заявилась любовница? Которую отправили домой на моей машине?!
— Леди, — охранник улыбнулся, — теперь я в полной мере понимаю, почему вас так упорно не желают переводить в Центр.
— Нет, вовсе не поэтому.
— Все равно… Хотите, подвезу вас? — неожиданно предложил дежурный. — У меня смена заканчивается через десять минут. У вас ведь квартира в четвертом секторе?
— Нет, — я покачала головой. — Не стоит. Тем более, что у меня коттедж во внешнем кольце.
— Даже так? — он приподнял бровь. — Наследство от богатой тетушки?
— Вроде того. Я продала квартиру в Центре, — я замолчала. — Ладно, лейтенант, бывайте.
Я развернулась и быстрым шагом зашла за угол, где располагалась стоянка для посетителей. Такси, как всегда, во множестве толклись на небольшом пятачке. Я зло рванула ближайшую дверцу и плюхнулась на мягкое сиденье. Задав маршрут автопилоту и скормив блокирующему механизму почти все оставшиеся на счету кредиты (слава богам, зарплата завтра!), я уставилась в окно. За стеклом замелькали здания, рабочие павильоны, на самом краю третьего сектора на полминуты свет заслонили возвышающиеся над городом корпуса космодрома. Потом скорость увеличилась, и городской пейзаж слился в одно серое пятно. Несколько раз такси чувствительно встряхивало — автопилот резко выныривал из общего потока, обходя пробки по боковым магистралям.
Через час я уже выходила из гравилета, думая про себя, что, пожалуй, потраченные деньги стоили того — автопилоты служебных гравилетов, без сомнения, в подметки не годились аналогичным у такси. Так что безымянная любовница ректора помогла мне сэкономить больше получаса на дороге.
Я не спеша открыла дверь, вопреки всем гигиеническим нормам не сунула в дезинфицирующий шкаф форменный жакет и сумку, а бросила оные на ближайшем пуфике и направилась прямиком на кухню. Ничего алкогольного по некоторым весьма веским причинам в доме не держалось, но хлебнуть хоть чего-нибудь после часового пребывания в пересушенной дешевым кондиционером атмосфере мне было просто необходимо.
Вооружившись высоким бокалом, я вернулась в гостиную. Однако вскоре его пришлось поставить на ближайший столик и сжать пальцами виски. Начиналась мигрень. Стены узкой как пенал комнаты давили на голову поверх пальцев, сжимаясь все сильнее и сильнее.
Я быстро ополовинила бокал и встала. В спальне, занимавшей почти весь второй этаж, было бы полегче, но уж чего-чего, а спать мне не хотелось совершенно. Особенно сейчас.
Еще полчаса я промучалась, надеясь, что головная боль пройдет сама, потом не выдержала и приложила к запястью универсальную аптечку. Укол тончайшей иглой не оставил даже следа на коже, а вот голове полегчало мгновенно. Правда, вместо боли появился легкий туман, но была надежда, что на ясность мыслей он не повлияет.
Еще через час стало понятно, что раньше полуночи уснуть все равно не удастся, а головидение, как назло, отключили еще на прошлой неделе за неуплату: почти всю мою куцую зарплату сжирал налог на землю. Представляю, сколько платили мои соседи по внешнему кругу — району частных резиденций, резиденций, рядом с которыми мой крошечный двухэтажный домик казался лачужкой с дезинфекционный бокс размером. Однако слишком редко мне выпадала возможность пожить в «чистом» месте, чтобы удержаться от постановки такого эксперимента.
Так или иначе, ближайший бар работал до утра, и свою порцию толкотни и музыки там можно получить сполна. Этот факт и решил участь вечера. Я переоделась в темный комбинезон и смыла с лица боевую раскраску — для администрации Академии внешний вид сотрудниц был вопросом престижа, в баре же у меня не было никакого желания провести вечер, отбиваясь от любителей знакомств на одну ночь.
