Покачав головой, Эстрил сунул оба письма в сумку для книг и отправился к выходу: пора закрывать школу.
Весенний город сверкал яркими, свежими красками. Аллеи были полны людей. Мужчины уже сменили теплые куртки на светлые туники с широкими рукавами, а женщины перестали кутаться в шерстяные платки, и теперь их глаза влажно поблескивали из-под тонких вуалей. Эстрил любил родной город, летом тонувший в тенистых садах, а сейчас, сквозь нежную резную листву, насквозь пронизанный солнцем. В отличие от чопорной деловой столицы люди в Окооне улыбались чаще и смеялись искреннее. У его жителей всегда находилось время на дружескую болтовню или на отдых у озера — с корзиной фруктов, бутылкой вина и хорошими друзьями. Здесь девушки раньше выходили замуж и рожали больше детей… Или все это просто казалось Эстрилу, для которого все на этих узких улочках напоминало о детстве, пусть сиротском, но все равно прекрасном и невозвратимом?..
Однако Эстрил еще зимой начал замечать, что в городе появилось много трогов. «Преданными» прозвали солдат шкиды — армии Аникодора, непосредственно подчинявшейся Сенату. Государство пока ни с кем не воевало, поэтому они следили за порядком на улицах, причем им предписывалось оставаться незаметными, чтобы не смущать покой граждан. А сегодня он уже насчитал около пяти человек в форменных кожаных плащах, открыто разгуливающих по центральным улицам.
Молодой человек, миновав главную площадь, купил на углу горячий пирожок с зеленым луком и пристроился у небольшого фонтана, чтобы завершить свою короткую трапезу несколькими глотками чистой воды из фонтана. Какая жалость, что уезжать придется именно в разгар весны, когда ученики уже распущены по домам, и можно с женой и дочерьми отправиться под парусом вокруг озера. Да, Алисса не любит таких прогулок, зато девочки были бы в восторге.
Спустя некоторое время Эстрил свернул на аллею, ведущую в глубину большого старого сада, и теперь шел, взволнованно сжимая и разжимая кулак правой руки.
Сколько лет, точнее веков этим огромным деревьям, чьи кроны вот уже в который раз застенчиво опушились свежей листвой? Во всяком случае, когда Эстрил был совсем маленьким, они так же склоняли над ним свои ветви. В этом саду всегда было тихо, темно и сыро, словно солнце боялось потревожить обитателей небольшого дома из светло-коричневого камня — приюта для сирот. Эстрил нечасто навещал это место, но каждый раз едва усмирял сердечный трепет, ступая по отшлифованным временем булыжникам дорожки, где когда-то бегали его босые ноги, и касаясь морщинистой коры, которую трогали его детские руки. Кажется, вот-вот он услышит голоса своих приятелей, а потом — скрипнет дверь, и на крыльцо выйдет статный мужчина с высоким лбом, внимательными темными глазами и аккуратной каштановой бородой…
Впервые он ступил на порог этого дома, когда его, семилетнего мальчишку, уже успевшего примкнуть к шайке беспризорников в окрестностях Окоона, изловили троги. Окоонская шкида всерьез взялась за искоренение такого зла, как уличные дети, не украшавшие своим видом славный город. Как он тогда кричал, извивался в сильных руках блюстителя порядка! Для малолетнего воришки не было худшей участи, чем попасть в сиротский приют, — так ему объяснили старшие товарищи. Среди беспризорников ходили слухи, что в приютах из провинившихся и непослушных варят мыло.
И вот он, грязный, в лохмотьях, стоит перед воспитателем Стратолом, бросая на него злобные взгляды.
— Как тебя зовут?
Мальчик молчал, опустив голову: в шайке его звали просто Рыжим.
— Хочешь, я дам тебе красивое имя? Есть такой цветок — он очень смелый, потому что первым появляется из-под снега на берегах озера Сеолис, и такой же солнечно-рыжий, как ты, мой мальчик. Хочешь, я буду звать тебя Эстрил — подснежник?
Старая дверь скрипнула, словно в подтверждение его мыслям, и Эстрил вздрогнул. На порог вышел, опираясь на посох, седобородый сгорбленный старик в длинной темной тунике и теплом платке, наброшенном на плечи.
— Мой мальчик, я не сомневался, что ты откликнешься на мое приглашение, — Стратол улыбнулся, и его лицо, казалось, помолодело.
Эстрил подошел к старому учителю и, низко поклонившись, поцеловал его руку, тот ласково погладил его по волосам.
— Пойдем, пойдем в дом, чайник только что вскипел. А ты, смотрю, совсем легко одет — не стоит доверять весеннему теплу. Или просто моя старческая кровь бежит так медленно, что я все время зябну?
В доме пахло стариной. На мебели, на оконных стеклах, на коврах — везде был налет времени, и даже пыль говорила здесь не о неряшливости, а о пронесшихся годах.
— Да, да, все по-прежнему, — кивнул Стратол.
От его внимания не ускользнул взгляд, которым бывший воспитанник обвел комнату с большим каменным очагом, где шипел, выплескивая кипяток, чайник на крючке.
— Только очень тихо, — улыбнулся Эстрил. — Я помню, господин Стратол, какой здесь стоял гам.
— Тишина соответствует старости, — вздохнул старик. — Хотя я бы предпочел, чтобы снова здесь бегали маленькие проказники вроде тебя. Но Сенат справедливо счел, что мне уже не под силу воспитывать сирот. Я был в новом приюте и мне понравилось… Садись, садись, дружок.
Стратол протянул молодому человеку большую дымящуюся кружку.
— Откуда вы узнали, что я еду в Шингву, господин Стратол?
Старик лукаво блеснул по-прежнему яркими темными глазами.
— Разве это так важно, мой мальчик? Гораздо важнее, зачем ты понадобился сенатору Ярвигу.
— И это вам тоже известно, — вздохнул Эстрил.
— Да. — Лицо бывшего наставника вдруг стало очень серьезным. — Эстрил, ты должен меня выслушать. Расскажи мне, что именно содержалось в том документе. Ты…
— Я так и знал! — прервал его Эстрил, поднимаясь со стула. — Господин Стратол, пощадите, не требуйте от меня невозможного. Вы знаете, как я люблю и почитаю вас, вы заменили мне отца… Да что там, родной отец не сделал бы для меня больше! Но как вы можете думать, что я выдам государственную тайну? Зачем вы каждый раз искушаете меня? Я так жалею, что проболтался вам в прошлый раз о своей поездке в столицу…
Старик досадливо махнул рукой.
— Сядь, сядь, успокойся. Оставим этот документ, я и так догадываюсь, что в нем. Древнее пророчество, легенды о котором есть у многих народов, не только в Аникодоре. Сынок, просто выслушай меня — даже если не согласен, даже если считаешь меня выжившим из ума, выслушай внимательно. Ты умный мальчик и сам поймешь, прав я или нет.
Песочные часы на полке с шорохом обрушили очередную порцию песка. Эстрил опустился обратно на стул и напряженно сцепил руки.
