– Он сам себе это позволил, неофит, – раздавшийся за спиной тихий голос заставил меня содрогнуться. Первосвященник открыл дверь своего кабинета и стоял прямо позади меня. Тайком оглядевшись, я искал угол, куда мог бы заползти, но всеми силами удержал самообладание и низко поклонился своему Господину, которого еще ни разу не видал так близко.
Про Маркуса говорили, что он мог заглядывать людям в души и я наделся, что он в данный момент не заинтересовался моей.
– Делайте дальше свою работу.Нет никакого повода для беспокойства. – сказал он нам. Потом повернулся и предложил чужаку войти. Замок двери тяжело защелкнулся за ними и коридор снова погрузился в тишину.
Мой товарищ, казалось, не нашел во всем этом ничего примечательного, он вернулся без проволочек на свое место, чтобы снова мурлыкать себе в бороду, но у меня все еще тряслись колени. Как неофит я не имел права разговаривать с кем-то из Мастеров, не говоря уже о том, чтобы выполнять их приказы, и вот теперь внимание самого Первосвященника задержалось непосредственно на мне. Я поймал себя на том, что мысленно посылаю беззвучную молитву Строителю, дабы никто из них обоих не воспринял плохо мое слегка преувеличенное служение долгу.
В коридоре стало очень тихо, ведь охранник напротив погрузился в глубокое раздумье и даже прекратил бормотать. Я стоял возле самой двери и рассеянно таращился на муху, которая из-за мороза залетела в дом и теперь с презирающим смерть упрямством билась об оконное стекло напротив, без осознания того, что кажущееся не есть действительность. Это была внушащая беспокойство картина. Я не из тех кто подслушивает, но чем больше я пытался, не концентрировать себя на обрывках голосов, что доносились из-зи двери позади меня, тем больше навострялись уши.
– У него были те же самые раны.
–Вы уверены? Мы не можем допустить ошибки. – это был голос Первосвященника, который внушал каждому, кто его слышал, чувство благочестивого страха, голос хотя и старого человека, но твердый и с ощутимымой внутренней уверенностью и достоинством.
– Это уже второй. И я уверен.
– Это внушает беспокойство. Мы не подготовлены.
– Тогда мы должны начать готовиться.
– Какой смысл вгонять и без того перепуганных кур в панику? Мы должны действовать планомерно и прежде всего незаметно.
– Это тяжелее, чем Вы думаете. Кто бы ни стоял за этим, он знает, что мы за ним наблюдаем. С нашей стороны ему ничто пока не противостояло. Он легко мог от нас уклониться. Мы не знаем, кто он, но он знает, что мы задумали.
– Он думает, что хорошо нас знает, это якобы преимущество, и до сих пор так оно и было. Но что если мы сделаем нечто совсем противоположное, то, чего он от нас не ожидает?
– Что Вы имеете в виду?
– Я думаю, он исходит из того, что мы направим на него наших лучших людей, и тогда спокойно получит то, чего ожидал. Надеюсь, это помешает ему быть всегда на шаг впереди.
– И как Вы хотите отвести ему глаза?
– Обычно тень ловят с помощью тени.
– Я думал, Вы находились однажды в состоянии войны с некой особой тенью?
– Это тот же случай. Совсем недавно он нанес нам радостный визит.
Я мог бы поклясться, что чужак чем-то забавлялся, когда ответил:
– Кошка не бросит ловить мышей. * русский вариант пословицы: как волка ни корми, он всё в лес глядит
– Этот человек – пример заслуживащей сожаления растраты удивительных способностей.
– Он бы так не сказал.
– Он ослеплен, но также и полезен.
– И как Вы представляете себе общую работу вместе с ним? Он может быть совсем незаинтересован.
– Тогда мы должны будем его убедить.
– Когда я вступлю в контакт с ним, он сразу высмотрит нашего противника. Я близок к нему, насколько это вообще возможно. Итак, должен быть кто-то из Ваших подчиненных, кому бы можно было доверить это трудное задание.
– Это верно. Но только не тот, кто мог бы привлечь внимание чужих глаз. Слуга, работница. Кто-то, кого нельзя было бы посвятить в наше дело, поскольку он слишком незначителен.
– Итак, у Вас есть кто-то на примете?
– Предоставьте это мне.
Сразу же отворилась дверь и снова от страха я едва не выронил свой молот. Я чувствовал себя пойманым на месте, хотя это было мое задание – сторожить перед дверью. Конечно же это было совсем не мое задание – прислушиваться. Муха лежала на подоконнике, вытянув над собой лапки.
– Неофит.
Пол подо мной не разверзся, чтобы тут же меня поглотить. Первосвященник выглядывал из-за двери и дружелюбно улыбался мне.
– У меня есть пара вопросов, – сказал он, когда я отчаянно пытался так низко поклониться, чтобы он не мог меня заметить. – Пожалуйста, войди.
Я, шатаясь, послушно шагнул вперед, крепко зажав молот в правой руке, с трудом пытаясь сохранить жалкие остатки своего достоинства.
– Ты можешь сейчас положить свое оружие, – сказал Первосвященник при взгляде на грубое орудие убийства и я опустил его на пол. – Пожалуйста, сядь.
Скорее упав, чем усевшись, я не отваживался поднять глаз.
– Как твое имя?
– Тим ... то есть Тимотеус, Господин.
– Как долго ты пребываешь у нас, Тим?
Я чувствовал себя мышью, вокруг которой движется змея, постепенно сужающая свои круги.
– Три месяца, Господин.
– Твой Мастер - Торбен, не так ли?
Он прекрасно знал, кто я и хотел лишь успокоить меня. Это не удалось до конца. Я немо кивнул.
– Ты услыхал во время твоей вахты там снаружи – разумеется против своей воли – нечто, что здесь происходило, не так ли?
Не было смысла лгать, он знал об этом все это время. Я снова молча кивнул.
– Тогда ты знаешь, что нам нужен некто, кто, как можно меньше бросаясь в глаза, мог бы связаться с неким человеком?
Будь я мышью, то громко пискнул бы от ужаса. Но я мог только снова кивать, в то время как ловушка захлопнулась.
– Я думаю, ты тот, кто нам нужен. Ты стал, так сказать, невольно сопричастным. Знание означает также ответственность, Тим.
Я с чувством гибели рассматривал кончики своих ступней.
– Как Вы пожелаете, Господин, – было все, что я смог выдавить.
– Это несложное задание. Ты должен передать ему одну рукопись, которую я тебе вручу. Я пошлю тебя к одной из наружных стен в Город, и ты не скажешь про это ни одной живой душе. Ты меня понял, Тимотеус?
Я слегка содрогнулся и смотрел в пол с большой концентрацией, когда его голос стал отчетливо властным.
– Да, Господин.
– Изволь смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю, Тим.
Я сделал это, кинув на долю секунды взгляд на него. Он выглядел не особенно дружелюбно.
