— А с этих каналов живет весь край, в основном по части орошения.
— А флотские о них не заботятся?
— Заботятся, и даже неплохо. Когда считают нужным.
— Тогда не понимаю.
— Флотские. Они ведь все орки.
— И что?
— Орки, — повторил он, словно это все объясняло.
Я покосился на вельмож — дама, что как раз оживленно о чем-то беседовала с хозяином, носила цвета Дома Тиассы.
— Значит, бароны — тиассы, но должны договариваться с орками.
— А орки хотят выжать из округи каждый грош.
— И значит, их ненавидят сильнее, чем друг друга?
— Но мы вовсе не ненавидим друг друга, — нахмурился он.
— Извините. Просто это немного странно.
— Вы бы поняли, если бы хоть раз пытались организовать орошение из флотского канала или перевозить груз на флотской барже.
— Ясно. Орков я знаю.
Оба улыбнулись и предложили поставить мне выпивку; я согласился.
Если вы вдруг не в курсе, Дом Орки — не просто Дом корабелов и морских воителей — весьма уважаемые занятия, — но главным образом, Дом банкиров и финансистов. Их никто не любит; думаю, даже сами орки терпеть не могут орков.
Мы обменялись историями о знакомых нам ненавистных орках; они задали пару вопросов о моем прошлом и занятиях, но не стали настаивать, когда я сменил тему разговора. Мне поведали кое-какие новости, о которых я, некоторое время оторванный от «цивилизации», не слышал: мятеж нескольких мелких вельмож на северо-западе, отчего поднялся спрос на шерстяную пряжу; недавняя отмена «дымового» налога в Доме Тсалмота, от которого все равно никому ни жарко ни холодно; недавний декрет «и повезло же Чарльсому, фортуна просто стелется под ноги», позволяющий подавать на постоялых дворах напитки собственного производства, и за это больше не штрафуют; и предлагаемые Империей новые условия кредитования под залог земель, которые станут либо разорением для крестьян, если им не помогут землевладельцы, либо ужасом для землевладельцев, если тем не посодействуют крестьяне, либо же ничего по сути не изменят. Взгляд мелкого торговца, который заинтересовал бы меня больше, будь я сам одним из них. А так я просто кивал и улыбался, отдавшись собственным думам.
В зале стоял обычный гомон — слов особо не разберешь, так, интонации и голоса, перемежаемые смешками и покашливанием. С тем же успехом могли говорить и на незнакомом языке. Но когда в непонятной речи вдруг проскакивают понятные имена или названия — «та-та-та Драгаэра та-та-та», — вдруг осознаешь, что язык вполне знакомый.
Именно так и произошло, когда сквозь все эти неразборчивые звуки я четко и ясно разобрал — «Сетра Лавоуд». И сделал стойку.
Повернулся вместе со стулом — не помогло: тот, кто говорил, сидел как раз за спиной у моих соседей-тсалмотов. Тогда я спросил у них:
— Вы знаете, о чем это они?
— Кто?
Я кивнул на тот столик.
— Краем уха услышал и очень удивился. Хотелось бы знать: это правда?
Не поймите меня неправильно — да упасут меня боги от чего-либо подобного, — я ровным счетом ничего не слышал, кроме слов «Сетра Лавоуд».
Они, сидя несколько ближе, несколько секунд слушали, потом кивнули.
— А, это. Да, правда. Мой кузен — почтовый инспектор, он рассказывал об этом, когда возвращался из Адриланки в Воротный Чертог.
— Вот как, — я сделал вид, будто впечатлен.
— Многие об этом говорят. Странно, что вы не слышали.
— А подробности какие-нибудь есть?
— Нет. Взяли под стражу, и все.
Взяли под стражу?
— Извините, я правильно вас понял? Сетру Лавоуд взяли под стражу?
— Нет-нет, — он покачал головой. — Говорят, она согласилась выступать свидетелем.
— В чью пользу?
— В пользу обвиняемой. Алиеры э'Киерон.
— Алиеры э'Киерон.
Он кивнул.
— Взятой под стражу.
Он снова кивнул.
— А за что именно?
Оба заговорили одновременно. Понадобилось время, чтобы выяснить подробности, но очевидно, Алиера пыталась убить императрицу, выпустила на волю демона в сердце Дома Дракона, и пыталась предать Империю на растерзание армаде восточников. В последней части они, мне показалось, не были особенно уверены, но зато точно знали другое:
— Суд назначен на следующий месяц.
— В самом деле, занятно, — решил я. — Скажите, а Река далеко?
В этой части Империи, Река — это Адриланка. Моя родная Река.
— Лиги две. Отсюда проще добраться до нее сушей, нет смысла ждать баржу.
— А где ближайшая пристань?
— Еще в полумиле выше по течению.
— Благодарю, — проговорил я и положил на стол пару державок. — Следующий круг с меня.
Встал, развернулся и ушел, пока мне не стали задавать вопросы, на которые я не хотел отвечать.
Нашел хозяина и договорился о комнате на ночь.
Так-так. Алиера под арестом. Весьма интересно. Она должна была выкинуть нечто особенное, чтобы императрица — с которой они весьма дружны — допустила подобное. Или тут сама императрица и замешана?
Я лежал на жесткой, но чистой гостиничной кровати; внизу бубнили голоса, снаружи свистел ветер, путаясь в ветвях, а я размышлял.
Первое побуждение — вернуться в Адриланку и проверить, могу ли я ей помочь. Я могу попасть туда достаточно быстро. Если не пользоваться телепортацией и не иметь под рукой высокоскоростной курьерской почты, из Адриланки сюда раньше чем за месяц не доберешься — а вот я сам могу оказаться в городе уже через несколько дней. Реки, они такие.
Не требовалось долгих размышлений, чтобы осознать, насколько это глупая мысль. Даже Лойош не чувствовал необходимости напомнить мне об этом. Адриланка, столица и центр Империи, была также центром деятельности одной преступной организации, которая очень хотела заполучить меня в виде трупа. Я уже несколько лет избегал их внимания, и в основном успешно, не считая пары исключений.
Вернуться — это, считай, отдаться им в руки. Даже Алиера от такого моего выбора лишь сморщилась бы. Кроме того, в какие бы неприятности ни попала Алиера, вряд ли я чем-либо смогу ей помочь.
Глупая мысль.
Очень глупая.
Три дня спустя я стоял на четвертом причале Северного рынка Адриланки, весь пропахший рыбой и готовый к неприятностям.
Для государства расследовать действия собственных вооруженных сил значит, как указала сама Ланья еще в Третьем Цикле, либо сплести комплекс предположений, которые в итоге полностью будут управлять самим следствием, либо безнадежно запутаться в противоречиях еще до начала следствия. Таким образом, настоящий рапорт составлен исходя из указанных предположений (см.
