Их компания начала складываться давно, еще в третьем классе. Коловрат и Субудай учились в одной школе, сидели за соседними партами, да еще и жили в одном подъезде, правда, на разных этажах. Ничего удивительного, что ребята чуть ли не ежедневно собирались у Игоря дома поиграть в солдатиков. Поветрие тогда такое пошло среди иркутских пацанов — солдатики. До этого были проволочные шпаги, значки и марки, самострелы из резинки и прищепки, пробки от бутылок, рогатки с алюминиевыми пульками, а теперь вот — солдатики.
Одноклассники копили пластмассовые и оловянные армии, менялись, покупали и продавали штампованных и литых крохотных воинов. Особенно ценились «объемные» викинги, пираты, «ковбойцы» и гэдээровские резиновые индейцы.
Но если большинство знакомых Коловрата и Субудая просто собирали солдатиков, как взрослые коллекционеры собирают этикетки от спичечных коробков, трубки или модели автомобилей, то друзья использовали свои игрушечные армии по прямому назначению — они разыгрывали на зеленом Хижняковском паласе настоящие сражения.
Поначалу отряды пехоты и кавалерии просто расставлялись на полу, и друзья, устроившись в тылу своих войск, по очереди катали стальной шарик от подшипника в неприятельскую армию. Кто больше выбьет — тот и победил. Называлась эта игра «каталкой», и до поры до времени ребят она вполне устраивала.
Но однажды Субудай приволок из детской библиотеки здоровенную «Книгу будущих командиров». С ее страниц на пацанов дохнуло военной историей, и они, как завороженные, принялись изучать стратегию и тактику древних полководцев.
Вскоре им понадобились другие книги — от Плутарха до воениздатовской «Истории боевого фехтования». «Каталка» была забыта. Друзья теперь целыми днями, послав на фиг уроки, разыгрывали реальные сражения древности — битву при Марафоне, Фермопильскую битву, побоище при Гавгамелах, битвы Пунических войн, битву на Калке…
Именно там, на Калке, которую изображала голубая бантичная ленточка, змеившаяся по зеленому паласу, Игорь и Марат заработали свои прозвища.
Игравший за русских и половцев Хижняк в решающий момент, когда тумены Джэбэ-найона и Субудай-багатура уже прорвались сквозь половцев князя Яруна, опрокинули волынцев князя Даниила и обратили в бегство князя Мстислава Удатного, коварно высыпал на берег Калки кучу доминошек и торжественно провозгласил:
— Но тут из-за приречных холмов во фланг монгольской конницы ударил отряд Евпатия Коловрата, вовремя подошедший из Рязанского княжества!
Это было, конечно же, не совсем по правилам, точнее, вовсе не по правилам, но очень уж не любил Игорь проигрывать. И очень уж ему было обидно за глупых, но все же своих, русских князей, которые дали разбить себя по частям.
Но и Марат Валеев тоже не любил проигрывать. А по части военной хитрости и коварства ничуть не уступал своему другу. Поэтому, упрямо наклонив лобастую голову, он выдернул из конной монгольской лавы оловянного всадника и быстро сбил им главную доминошку с двенадцатью белыми точечками, выкрикнув:
— В ответ на это непобедимый Субудай, не зря прозванный багатуром, вызвал Коловрата на поединок и снес ему голову любимым двуручным китайским мечом да-дао, после чего рязанцы были рассеяны и посечены стрелами!
— Ты!.. — завопил Игорь, вскакивая: — Нечестно так! Субудай никогда бы не победил Коловрата!
— Победил бы! Монголы вообще самыми сильными были! — Марат поднялся и встал напротив, сжав кулаки.
— Ни фига! Коло врата никто не смог одолеть, его только из этих… из метательных пороков убили! — Игорь переступил через расставленных солдатиков и вплотную подошел к другу.
— Это потому что Субудай тогда уже старым был совсем! — не уступил Марат, тоже шагнув вперед.
Видя, что переспорить упрямого приятеля не получается, Игорь перешел от слов к делу и засветил тому в глаз. Марат в долгу не остался — врезал защитнику земли Русской в челюсть.
И битва на Калке перешла в новую фазу — в личный поединок полководцев…
…Помирились они через три дня. Игорь, украшенный двумя фингалами, шмыгая опухшим носом, первым пришел к Валеевым, позвонил в дверь:
— Здрасьте, тетя Гузель! А Марат дома?
— Дома, дома, — усмехнулась в ответ Субудаева мама, пропуская гостя в квартиру, и крикнула: — Маратик, тут к тебе твой… друг пришел!
— Здорово… — буркнул Игорь, входя в комнату, где не менее фингалистый Марат валялся с книжкой на диване.
— Здорово…
— Я «Энциклопедию холодного оружия» достал. Правда, на немецком, но там картинки четкие. Пошли, позырим?
— Неохота че-то, — и Марат уткнулся в книжку.
— Да ладно! Они, наверное, равные были. Ну, по силе равные. Субудай твой и Коловрат!
— Субудай сильнее!
— Дурак ты, он же монгол, а они все маленькие и кривоногие!
— Сам ты дурак!..
И быть бы тут второму сражению, да с кухни донесся голос Маратовой мамы:
— Мальчики! Идите чай с беляшами пить!
За чаем и помирились. И стал Игорь Хижняк Коловратом, а Марат Валеев — Субудаем.
Через год в их компанию влился Ленька Черкасов, пришедший в класс к Коловрату и Субудаю, имея за плечами не только репутацию хулигана, но и прозвище «Робин Гуд».
Хулиган оказался большим любителем и знатоком истории средних веков, парнем честным и надежным. В «трудные» его зачислили исключительно из-за характера — не мог Ленька пройти мимо явной несправедливости! Ну никак! А что такое несправедливость в мире десятилетних? Ясное дело — когда трое на одного, когда тот, кто постарше, отнимает у тех, кто помладше, деньги и всякую всячину… Взрослым обычно недосуг разбираться, кто прав, кто виноват. Подрались дети — все хулиганы значит. Всех на учет в детскую комнату, всех в «трудные» записать — и гора с плеч…
Последним к «историкам», как называли в школе их троицу, прибился Костя Егоров. Худенький, бледный, вечно простуженный мальчик потихонечку, на троечки учился себе в параллельном классе, и до поры до времени на него никто не обращал внимания.
Познакомились ребята случайно: как-то раз, по весне, Коловрат, Субудай и Робин Гуд отправились в Рабочее — район на окраине Иркутска с дурной славой, весь застроенный бараками и частными домами. Дома эти, по большей части серые приземистые развалюхи сто- и более летнего возраста, активно ломали, чтобы возвести на их месте новые пятиэтажки.
Целью похода «историков» были поиски всевозможных старинных вещей, а если точнее, то старинного оружия, которое свободно могло отыскаться среди руин.
— Казацкие сабли, кистени разбойничьи, пищали там разные, гаковницы, — размахивая руками, фантазировал Субудай, — Иркутск же первопроходцы основали, всякое могло потом в домах их потомков остаться…
