— Что там? — нехотя спросил Слепой, вытирая засохшие губы.
— Внизу, вероятно, подвал, — сообщил Бзын и, для убедительности, подпрыгнул на месте, прислушиваясь к звуку. Слепой не поленился, встал и подошёл к Бзыну, разглядывая пыльный пол. Потом стал на колени и принялся сметать пыль по кругу.
— Что вы делаете? — спросила Секлеция, подходя к Слепому.
— Здесь, по кругу, какие-то знаки, — сообщил Слепой, продолжая очищать углублённые в каменный пол буквы. Секлеция рассматривала появившиеся знаки, но, несмотря на похожесть с буквами, аналогии не нашла. Тем более что каменный пол под ней исчез, и она полетела вниз.
В это время невысокий человек в широкополой островерхой шляпе подошел к бару возле дороги и, усевшись возле стойки, на плохом испанском языке попросил:
— Мне вот это и стакан воды.
Удивлённый бармен поставил перед ним солянку, на которую указывал посетитель, и стакан воды. Мужчина бросил щепотку соли себе в рот и запил водой, а потом положил мексиканское песо на стойку и произнёс:
— Благодарю.
Он вытащил носовой платок из внутреннего кармана потёртого костюма странной выкройки и высыпал в него соль из солонки. Мужчина тщательно завязал платок узлом и спрятал его за пазухой. Бармен с удивлением проводил взглядом странного посетителя, который, помахивая шляпой, долго мозолил ему глаза, пока не пропал в красной дали.
***Высокая круглая башня тянулась до самых небес, пытаясь достать звёзды. Раскинувшийся внизу город затаился в темноте, точно зверь в нетерпеливом ожидании. Жители устраивались удобней в кроватях, лежанках, а то и, вовсе, на лавках, ожидая, когда на них снизойдёт благодатный сон. Накопившаяся за день ярость и раздражение требовали исхода или растворения.
Слэй сел на деревянный стул, привинченный к полу, и надел на голову металлический шлем с кожаной подкладкой, чтобы не мёрзла голова. За окном башни, на вершине которой он находился, наступила ожидаемая пора «дрим»[1] Жители города, мелко вздрагивая в постели, ощутили первую волну и облегчённо вздохнули, погружаясь в благодатный сон, ожидая благостных вестей о Великом Хутине, Хранителе Очага, настраивая своё подсознание на ощущение нирваны и сопричастности с великим властелином.
Волна наложилась на сознание Слэя, синхронизируя его ощущения со своим ритмом, а когда возник резонансный ответ, закрепила обратную связь на данном уровне. В сознании тысяч и тысяч подданных Великого Хутина возник его улыбающийся образ, который наполнил их сердца любовью и радостью.
Сигнал из башни покрывал не только город, но и все уголки великой страны Тартии, с одной стороны простирающейся до самых Кавасских гор, а с другой стороны стелившейся к Южному океану. Можно сказать даже больше – сигнал достигал соседних стран: Белды и Райны, погружая местное население в чужие сны.
Только один человек на огромном континенте не подвергался влиянию сна. Он находился в палатах властелина и маялся бессонницей, вещью для него привычной, так как не мог видеть сны, которые, рассказывая о Великом Хутине, противоречили мыслям оригинала. Такое состояние его мироощущения произошло давно, превращая жизнь властелина в непрерывное страдание.
Первое время Хутин теребил своих визирей, заставляя их не спать, но сонные и тупые рожи только раздражали, и властелин отыгрывался на них прямо с утра, изливая на них всю желчь, накопившуюся за ночь. Скукота жизни и место, им занимаемое, не удовлетворяли Хутина, вызывая в нём, кроме раздражения, чувство неполноценности.
Хутин давно понял, что весь смысл жизни заключается в том, что его нет. Каждого человека выбирает себе цель, которая становится смыслом жизни. Цели могут меняться, меняя и смысл жизни. Такая свобода выбора определена свыше, тем самым позволяя человеку подняться над собой и достичь цели равной определяющему началу.
Не всякий может достичь определяющей высоты, да этого и не требуется, ведь у каждого человека своя планка, которую он в силе преодолеть. Хутин чувствовал в себе силы, способные преодолеть высшую планку и подняться на уровень богов, которые когда-то равнялись ему. Он спустился в зал приемов, где посредине стоял большой аквариум, в котором худая, костлявая рыба огромных размеров терзала остатки зелёных растений в воде.
— Что, голод не тётка? — ехидно спросил Хутин, постучав по стеклу. Рыба, напоминающая здоровенного сазана, раскрыв огромную пасть, с разбега бросилась на руку властелина и, если бы не толстое стекло, давно бы терзала лакомый кусочек властелина.
Оставив бодрствующую рыбу, Хутин не подозревал, что в его государстве появились ещё трое не спящих людей. Развалины халупы далеко за окраиной города озарились голубым светом и ниоткуда появились три человека: высокая девушка и двое мужчин. Стоит сказать, что их удивление не имело границ, так как из солнечного дня они попали в звёздную ночь в неизвестном месте. Секлеция, от неожиданности, вскрикнула, а Бзын по-философски произнёс: «Нифигасе!» — тем самым выражая своё отношение к данному событию. Слепой промолчал, только снял свои очки и оглянулся. Над головой сияло огненное звёздное колесо, освещая раскинувшийся вокруг лес. Они стояли на круглой, каменной плите, расположенной между развалин какого-то здания. Царившая в глубине леса темнота пугала своей таинственностью и только одинокая тропа освещалась сияющими звёздными скоплениями.
— Идём туда! — сказал Слепой, и первый направился по тропе, которая не очень скоро вывела на опушку леса. Вдали виднелся какой-то город, но темнота поглотила всё вокруг, скрывая от взора дома, и только неизвестный огонёк вдали манил к себе, как путеводный маяк. Они направились к огоньку, шагая вдоль улицы и натыкаясь на ограды. Сказать по правде, Слепой не очень испугался прошедших с ними метаморфоз и полагал, что всему есть естественное объяснение. Стучать в тёмные дома они не решались, а светившийся впереди огонёк сулил ответы на возникшие вопросы, поэтому следовало добраться туда и всё выяснить.
Когда подошли ближе, оказалось, что огонёк не один, а целая дюжина, которая превратилась в окна двухэтажного дворца, находящегося за высоким забором. Единственная калитка, которую они нашли, оказалась запертой, но Бзын за секунду открыл замок, презрительно хмыкнув: «Дилетанты!»
Слепой посмотрел на него удивлённо, поражённый его интеллектом, но если сумел бы забрался в жидкие мозги Бзына, то обнаружил бы, что тот не знал значения данного слова, а только повторил когда-то услышанное. Они беспрепятственно зашли во дворец и прошлись по комнатам, где кругом спали люди с дурацкими улыбками на лицах.
