― Ты ведь был другим. Что с тобой сталось? Где тот, кого я знала... ― женщина посмотрела в глаза вошедшего, будто пытаясь найти в них нечто давно утерянное, то, что уже не вернуть. Но, не увидев в них ничего, кроме пустоты, она отвернулась.
― Что со мной стало?.. Разве не вы сделали меня таким, не этот ли мир, который вы так храбро защищаете?.. Мне не нужна ни твоя жалость и ни чья другая. Вы станете изгоями, и вам не останется ничего, кроме как вспоминать о днях былой славы. Этот мир сам уничтожает себя, он заслуживает гибели... ― неизвестный пристально посмотрел на ребенка, а затем на женщину.
― Послушай... оставь нас... я знаю, что в тебе еще есть...
― Нет, ты ничего не знаешь, никто из вас...
В руках незнакомца появился кинжал, его бледная холодная рука прикоснулась к лицу дрожащей женщины.
― Прости ... но даже мы не в силах, что-либо изменить...
Мгновение - кинжал, словно тень, пронесся в воздухе и ударил женщину в живот, ткань мгновенно окрасилась в бардовый цвет, и женщина безжизненно упала на пол. Незнакомец подошел к кроватке, где лежал ребенок и, наклонившись, прикоснулся к его груди. Глаза младенца вмиг заплыли черным, кожа побледнела. Но вдруг в спину убийце ударил луч света, и пришелец исчез, словно его здесь не было, глаза мальчика вновь вернули себе прежний цвет. В дверном проеме стоял раненый дядя мальчика - Маркус. Мужчина, торопясь, взял ребенка на руки и создал перед собой сгусток полупрозрачного света.
Через мгновение мужчина с младенцем оказались на улице. Крохотные домики уютно стояли по сторонам. Холодный ветер срывал с деревьев последние листочки, смешивая их в огненном круговороте. На улице было пусто, лишь недалеко стояла молодая женщина. Как только она увидела мужчину, его лицо изобразилось ужасом.
― Ника! ― устало позвал Маркус.
― Маркус!.. А ... а где Элизабет? Что произошло? ― со страхом и дрожью в голосе спросила женщина, осматривая малыша, но посмотрев в глаза мужчины она все поняла, усталость и горе наполнили их, и жизнь понемногу отступала, оставляя за собой лишь боль и отчаяние.
― Её больше нет... Они нашли нас... Прошу тебя, позаботься о мальчике, ― зажимая рукой рану, торопливо говорил Маркус.
― Не волнуйся, ― взяв расплакавшегося малыша на руки, сказала Ника, ― я не брошу его.
― Прощай, ― Маркус обнял женщину и в последний раз прошептал. ― Прощай...
Растерянная Ника осталась одна на безлюдной улице, потом, прижав к себе покрепче плачущего ребёнка, она отправилась в сторону своего дома, напевая малышу колыбельную. День понемногу развеивался, солнечные лучи прорывались сквозь темные дождевые облака, грея замерзшую землю, ветер стал утихать.
Темное зимнее утро, солнце только-только начинало просыпаться, постепенно озаряя замерший мир своими теплыми лучами. Крупинки снега неохотно падали на замерзшую землю, постепенно устилая все ровным белым полотном. Легкие дуновения ветерка лениво покачивали деревья, сбрасывая с их растопыренных ветвей комки слипшегося снега, поблескивающих в утреннем солнце.
Кристофер в одиночестве шел в растворяющейся мгле, повсюду было безлюдно, лишь изредка мимо проскакивала черная тень куда-то спешащего человека, но даже эти тени не вызывали у него ни малейшего внимания. Прогулки утром и вечером были, возможно, единственным, что ему нравилось делать. Каждый день он вставал как можно раньше, и выскакивал на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, еще не испорченным выхлопными газами машин. К тому же сегодня был выходной, и можно было погулять подольше.
Жил Кристофер в старом приюте, если это еще можно было назвать жизнью. Половина его сверстников будто объединилась в коалицию против него, и потому любое движение Криса, слово, и вообще любое появление юноши вызывало буйный всплеск дразнилок в его сторону от всех участников этого объединения. Но главным из всех них являлся Грегори Оттвуд, без его ведома не произносилось ни одно оскорбление или даже обычное слово, все словно прислуживали ему, боясь сказать что-нибудь против, поскольку он был старше всех в приюте. Поэтому Кристофер старался не попадаться ему на глаза, и приходил на завтрак, обед и ужин раньше остальных, оттого и успевал поесть до того как приходили другие жильцы приюта. Так было спокойнее и ему, и всем остальным.
Но в жизни Криса, помимо плотного черного полотна, было еще и несколько просветлений. Директриса приюта - мисс Дэнтфор, женщина весьма отзывчивая и добрая, была одной из тех немногих, с которыми Кристофер был близок и откровенен, и она в свою очередь любила мальчика всей душой. И два человека, ставшие Кристоферу близкими друзьями - Виктор и Эмили, они жили напротив приюта, и лишь, находясь рядом с ними, душа Кристофера радовалась и умилялась, а все проблемы вмиг исчезали.
"Черт! Ну почему мне так не везет" - разочарованно подумал Крис, глядя на свои старенькие наручные часы. Время, к которому он обычно приходил на завтрак, прошло, и теперь придется есть со всеми и выслушивать мерзкие обзывательства от команды Оттвуда. Смирившись, юноша все же неохотно направился в сторону приюта, солнце к тому моменту уже проснулось, и его яркие лучи со всей силой наступающей весны топили последние напоминания о зиме.
Вскоре из-за черных деревьев появилось знакомое здание с обветшалой крышей, в окнах на первом этаже как всегда горел свет, а в них то и дело проскакивали тени поваров. Кристофер угрюмо поднялся по старой скрипучей лестнице, прошел в небольшой холл, где уже слышались знакомые грубые голоса. Собравшись с мыслями, юноша осторожно, будто стараясь, чтобы его не заметили, зашел в столовую и присел за самый крайний стол, повернувшись спиной к как всегда орущему Оттвуду.
― А вот и наш недоносок явился, ― послышался за спиной грубый смешанный с презрением голос. Кристоферу даже не нужно было поворачиваться, чтобы узнать от кого исходили эти слова. Сзади стоял Оттвуд, за которым словно послушный пес плелся Джереми Браун.
― Чего же ты молчишь тетенькин сынок, а? - язык к небу прирос? ― Оттвуд захохотал, вслед за ним засмеялись все остальные из его команды. Кристофер сидел, держась из последних сил, моля бога, чтобы то, что стояло у него за спиной заткнулось и сделало это как можно скорее.
― Мистер Оттвуд, сядьте на свое место! - послышался грозный голос кухарки мисс Хаггард, пронзающей своим взглядом всех столпившихся вокруг. Оттвуд невольно огрызнулся, но к счастью его слова не долетели до уха мисс Хаггард, о чем Крис успел уже пожалеть.
― Приятного аппетита, недоносок! ― прошипел Оттвуд, немного наклонившись, и затем с силой харкнул в тарелку Кристофера, после чего, растолкав собравшуюся толпу, со смехом направился к своему месту. Для Криса это последней каплей, все те унижения, оскорбления, которые он пережил за эти пятнадцать лет проживания в приюте, вырывались из него, желая проучить зазнавшегося упыря.
