— Совершенно верно.
Он почувствовал, что начинает нервничать.
— Хороши кредиторы! Большая часть из них составила свое состояние на растрате королевского имущества. Потом они дают нам из наших же денег в долг, а после требуют от меня расстаться со своей свободой и еще выставляют свои условия…
— Горт, послушай меня!..
Он знал, что все, что он говорит, правда. Но мать редко обращалась к нему по имени, и ему пришлось замолчать.
— Ты знаешь, во сколько обошлось твое проживание в Вене? Учеба в университете? А твои постоянные кутежи? Не ты ли писал домой письма с просьбами выслать тебе денег? А знаешь ли ты, во сколько выходит ремонт Апфельштайна и городской резиденции? Ремонт, который, между прочим, еще не закончен?
"И не будет закончен, если это кому-то выгодно" — хотелось добавить ему. Что хорошего ждать от ежегодной реставрации фасадов и подновления настенных росписей, когда течет крыша? Но мать добилась своего, ему стало стыдно. Он не знал ответа на поставленные ею вопросы, меж тем как сам должен был задать их самому себе, и гораздо раньше. Теперь из-за этого придется играть по чужим правилам. Двоюродные бабки и дядя, постоянно проживающие в Австрии и Швейцарии, вероятно, давно уже в курсе и со всеми условиями полностью согласились. Чтобы остальные члены семьи могли жить, где хотят, кто-то должен остаться в Оберау и регулярно снабжать их деньгами.
— Если у нас совсем не осталось средств и наши кредиторы, пользуясь этим, так жаждут с нами породниться, то почему в таком случае бал устраиваем мы, а не, скажем, городской совет? Их товар, наш купец.
— Нет, ты действительно, похоже, не понимаешь всей сложности ситуации. Это у нас — "товар", а не у них…
Ах, вот как!.. О, только бы улыбка оставалась все такой же любезной и такой же непринужденной! Только бы оставалась на лице улыбка…
— Понятно, — все-таки он не сумел подавить легкого вздоха. — Нам нужно сбыть с рук жеребца, и он не особо чистых кровей. Но может быть, ему все же будет позволено самому выбрать себе седока?
— Об этом не беспокойся, — мать выложила перед ним стопку заполненных приглашений. Оказывается, они уже лежали приготовленными на стуле подле нее.
— На самом деле, выбор гораздо уже, — добавила она, когда он принялся изучать каллиграфический почерк Шёнберга, которым в украшенный виньетками печатаный текст карточек были вписаны имена оберауской знати. Ах нет, не только знати… Что ж, попробуем успокоиться и отнестись к этому как очередному развлечению!
Он начал раскладывать приглашения на освобожденной от посуды скатерти, периодически перекладывая их из одной стороны в другую, в результате чего образовалось три неравные кучки. Представители прежней знати обезземелились, либо ушли в промышленность и коммерцию, бывшие ремесленники и торговцы обзавелись крупными поместьями и прикупили титулов, но в целом "высший свет" Оберау распадался на два четко различимых круга — со своими семейными традициями, сферами влияния и экономическими интересами. Все прочие приглашенные составляли избранную клиентелу наиболее значимых персон или служили опорой их могущества. Иначе как объяснить присутствие среди будущих гостей лиц незнатных и небогатых, таких как городской землемер (злоупотребления при составлении кадастров?), главный инженер и королевский архитектор (растраты при строительстве и ремонте?), королевский управляющий лесным хозяйством (незаконная вырубка и торговля древесиной?), глава финансового управления (тут и так все понятно)…? Немного подумав, припомнив кое-какие родственные связи и основные источники доходов наиболее видных семейств, он раскидал и эту группу карточек по двум основным кучкам.
— "Отцы города" и "земельная аристократия". А также прочая мелочь. У графа Тильзена нет дочерей, но есть племянница. У главы городского совета есть дочь сильно за тридцать, и две незамужние невестки на попечении. Я так понимаю, что выбирать предстоит между этими двумя кланами…
Поскольку мать промолчала, он понял, что все угадал верно.
— Вот только кому отдать первый танец? Кого почтить в первую очередь — городских воротил или сельских бездельников?… Хотя, — и он с тайной усмешкой потянулся к самой маленькой кучке приглашений, — если бы нужно было найти самого богатого тестя, выбирать бы пришлось из дочерей герра Равеншатца… Непростая задача, все пятеро очень красивы.
— О нет, только не Равеншатцы! Хотя им, конечно, мы должны больше всего… Нет, только не они. Это будет пощечиной общественному мнению. Думаю, они сами это прекрасно понимают.
— Почему? — притворился он. — Они исправно ходят в церковь.
Мать дернула носом:
— Ты сам прекрасно знаешь. Они до сих пор не едят свинину.
— Ну, что ж, не повезло Равеншатцам, — сказал он с притворным вздохом, откладывая карточку. — Пригласим тогда еще доктора Штерна с его Мириам, чтобы девушкам было с кем общаться.
— Нет…
— Да. Потому что он образованный человек, и уже не за горами тот день, когда религия отойдет в область предрассудков. В конце концов, нельзя же думать только о себе. Может быть, именно на этом балу девушка найдет себе достойную партию…
— В связи с этим, кстати, стоит пересмотреть круг приглашенных, — продолжил он, снова собрав карточки в одну стопку. — Надо будет увеличить число гостей с сыновьями. А из девушек пригласить тех, кто редко выходит в свет. Например, у баронессы Эгель есть бедная племянница, которая скоро перейдет в разряд старых дев. У фабриканта Хольца, графа Тильзена, да и у нашего главного промышленника герра Варенбурга, я знаю, есть незаконнорожденные дети, которые носят другие фамилии.
Мать едва заметно скривилась.
— Тем не менее, им стоит послать отдельные приглашения, раз уж мы и так зовем практически всех подряд. И у егермейстера — не знаю, правда, за какие такие заслуги он получит это приглашение — насколько я помню, всегда было три, а не две дочери.
— А, эта старшая… Дочь той болезненной нимфы, за которой когда-то волочился твой отец…
Он перевел взгляд на отца, но тот только мерно кивал головой, глядя в пространство, и нельзя было сказать, слышал он что-нибудь или нет.
— Она, говорят, не в себе, как, впрочем, и ее мать. В городе не бывает, никого не принимает, а дома занята тем, для чего обычно нанимают прислугу. Зачем тебе на балу сумасшедшая? Она все равно не подойдет в качестве невесты.
— Две другие, здоровые, будущему королю тоже не подойдут. Но надо же быть последовательным… даже в таком абсурдном деле.
"В отношении абсурда надо быть даже более последовательным, чем обычно, иначе какой же это тогда будет абсурд", — добавил про себя он и еще раз перетасовал приглашения. Мать сделала вид, что пропустила мимо ушей его ремарку. Удивительное самообладание!
