— Но я — человек! — сказал я капитану.
— Вы были тут, когда все произошло. Кто его знает, какую шутку захочет сыграть с вами Измененная Реальность?
Вот так — ни с кем не свяжешься, о помощи не попросишь. Как в конценцлагере живу — вокруг стража с автоматами. А ночами под окнами колобродят ведьмаки и русалки вместе с чертями…
Жизнь удалась.
* * *
— Ты всего лишь человек, — прошелестела русалка.
— Знаю, — ответил я.
— Ты не наш, — прошипел ведьмак.
— Мне это тоже известно, — усмехнулся я.
— Тогда убирайся прочь. Уходи к своим.
— Я уже дома.
* * *
Не успел Матвеев выйти, как на дворе послышались выкрики Полевой Русалки.
— Защекотать хочет, — сообщил Марк.
— А ты как ухитряешься сюда добираться?
— Я не в ее вкусе, — вздохнул Марк. — Эх, никакой личной жизни.
Он поднял к глазам пустую бутылку и прищурился, сосредотачивая взор на придонных каплях. Затем, без всяких эмоций, перевернул бутылку и подставил рот.
Гайворон проверил время, бросив взгляд на городскую башню с часами, поднялся и тяжело полетел в сторону околицы. На дорогу вышел волкодлак с плакатом: «НЕТ ВМЕШАТЕЛЬСТВУ АРМИИ. СВОБОДУ МИФИЧЕСКОМУ ГОРОДУ!»
— Всё это добром не кончится — помяни мои слова, — сказал Марк, ставя бутылку на подоконник. — Доиграются до стрельбы. У военных давно руки чешутся. О! Глянь, еще одна выползла.
К волкодлаку присоединилась соседка-ведьма. Вот кто прямо в точку попал: мегера она мегера и есть — в любой реальности.
Через минуту по траве выплыла Полевая Русалка.
Я был таким же, как все. Ничем не лучше и не хуже. Работал, любил, ходил на охоту. Предавался чревоугодию, в конце концов. Почему я остался человеком, а все, даже воробьи в этом сумасшедшем городе, потеряли истинный облик?
— Почему я, именно я — чертом стал? — словно прочитав мои мысли, спросил Марк. — Что и кому я плохого сделал?
— Может быть, мне тоже лучше было превратиться в черта, чем остаться изгоем, — тихо сказал я. — Здесь я чужой. И уйти не могу. Да и не хочется. Может, я только снаружи человек, а внутри — монстр какой-нибудь? Змей подколодный.
— Внутри? — поинтересовался Марк. — Прислушайся. Не шипит?
Я прислушался.
— Нет, никаких изменений не наблюдается. Только кушать хочется. Может я и не монстр, как думаешь? Как тогда объяснить другим, что я свой?
На улице собралась толпа демонстрантов, направившаяся в сторону армейского лагеря.
— Неделю митингуют… Ой, доиграются… — проворчал Марк. — Знаешь, как гадко выглядит засыпанная опилками кровь на асфальте? Пойду я, наверное, домой.
Он раскрыл окно и со злостью запустил пустую бутылку в ближайшего злыдня. Не попал. Тот лишь сердито глянул на нас, словно примеряясь, кому именно принести неудачу.
* * *
Стрельба началась на следующий день. Марк ввалился ко мне, держась за окровавленную правую руку.
— Ты что?! — закричал я. — Тебе-то оно зачем? Дай посмотрю…
— Навылет, — сквозь зубы прошипел Марк. — Фигня, царапина. Дурак, потому и пошел! Ай, что ты делаешь?!
— Та стой же! Где-то тут у меня была перекись водорода… — я открыл шкафчик. — Когда надо — всегда ищешь… Есть! Вот и бинт. А теперь терпи!
— Да терплю я, не маленький. Я ж в Афгане… Осторожнее! Ай… В Афгане!.. Да кончай ты уже!
— Сейчас-сейчас… — Я закончил накладывать повязку и отрезал бинт тупым кухонным ножом.
— Идиоты! Баррикады строят! Их же перестреляют как… как…
За окном по дороге чинно шла Рябая Курица, держа в клюве маленькую корзинку с яйцом. Она остановилась около бигборда, положила ношу в придорожную пыль и, почтительно кланяясь, отошла. С бигборда черной тенью слетел Гайворон, осмотрел яйцо сквозь пенсне и отрицательно покачал головой.
— Я же говорю — идиоты, — тихо сказал Марк.
Вдалеке раздавались выстрелы. Ухнул взрыв, задрожали стекла. Где-то закричала мавка. По дороге двое чертей под мышки вели к месту военных действий грузного Вия, в котором смутно угадывалась техничка школы номер пять Марья Потаповна Нечуйголова.
— Сашка, — глядя куда-то сквозь меня, сказал Марк.
— Что?
— А если это тест? Испытание, а? Я тут подумал…
— Марк, ляг на диван, ты же ранен.
— Тест… На живучесть, на терпимость, в конце концов.
Повязка на руке Райхера пропиталась кровью.
— Кто-то должен оставаться человеком, Сашка.
— О чем ты говоришь?! — закричал я.
Автоматные очереди застучали совсем близко.
— Ты — человек. Единственный, кто не изменился. Ты не виноват, что выбор пал на тебя. В сказках — такие законы.
— Да какой, к бесу, выбор?!
— В сказке… в сказке всегда есть главный герой. Остальное — фон, декорации. Главный выбор — за тобой, Сашка. Ты должен решать за всех.
* * *
— Зачем ты тут, человек? — спросил волкодлак.
— Это мой дом, — ответил я.
— Тогда, что тебе надо? — поинтересовалась ведьма.
— Просто жить, — улыбнулся я. — Здесь. И быть счастливым.
* * *
— С дуба упал? — Я поднялся на ноги и выглянул в окно: над самым домом с грохотом прошла пара боевых вертолетов. — Или информация просто с неба спустилась?
— Точно! — сказал Марк. — Прилетела с Орлом, Птичьим Царем. Он кое-что сказал мне там, возле баррикад: «Сказочный Герой должен найти украденное Яйцо».
— А я, выходит, Сказочный герой? Чудные у вас идеи, Марк Самуилович. Тоже мне — нашли Котигорошка! Что еще загадал мне выполнить твой крылатый мудрец?
— Почти ничего. Он у меня на руках умер. Пуля в сердце — не поразговариваешь.
— Е-е-е… Гм-м. Так что, по-твоему, стоит сделать, Марк? — спросил я. — Что от меня зависит? Кто и что от меня ждет?
Мой друг пожал плечами.
— Если бы я знал! Бог. Природа. Наша земля, в конце концов. — Марк почесал макушку между рогами. — В сказках Герой всегда находил то, что спасало всех.
— Ему еще друзья помогали со спецвозможностями. Один лысый дидько[1] у меня уже есть, — усмехнулся я. — Так что за яйцо я должен искать?
— Яйцо-райцо — дар счастья. Почти как Золотой Шар, помнишь? — Он схватил мою ладонь и до хруста сжал пальцы. — Ты должен все это остановить.
— Сумасшествие какое-то… Где же мне его искать?
— Так ты согласен?
— Нет!
— Вот и договорились. Орел сказал еще лишь одно слово: «Вырий». Считаю, что вор прячет Яйцо там.
— Не понял…
— Это такой себе небесный остров, куда улетают на зиму сказочные птицы и уползают змеи, — объяснил Марк, — типа рая.
— В рай не хочу — умирать не собираюсь!
