— Это такой себе небесный остров, куда улетают на зиму сказочные птицы и уползают змеи, — объяснил Марк, — типа рая.
— В рай не хочу — умирать не собираюсь!
— Не боись, — сказал Марк. — Можно живым подняться и вернуться обратно. Знать бы только, где вход. В городе его точно нет.
— Остался пустяк: найти вход в ра… Вырий, подняться, отобрать яйцо у вора и спуститься, да?
— Именно… Только, помнится, в сказке вором Змей был.
— Вот это да! Змей?!
На улице взревел и смолк мощный двигатель. Во внезапной тишине послышались выкрики, а затем раздался выстрел.
— Ружье где? — Бросив взгляд наружу, Марк отскочил от окна.
— Какое?
— Да твоё, придурок! Ты же охотник!
— Я только по птице, того… А что там?
— Твой приятель Матвеев. По твою душу.
Тело заколотила мелкая дрожь. Я же впечатлительный. Так недолго и инфаркт заработать. Интересно, в сказках герои сердцем не страдают?
Шаги на лестнице.
— Быстрее! — скомандовал Марк, потянув меня к балконным дверям.
Мы выскочили на заросший виноградом балкон. «Так и не успел застеклить после смерти тети», — мелькнула мысль.
С шумом распахнулась входная выбитая дверь.
— Слезай! Бегом!
Третий этаж же! Я оглянулся и перекрестился на икону, висящую в углу. Дальше руки действовали сами — я схватился за виноградную лозу и начал спускаться.
«Ой, выдержит ли?»
Выдержала! Ноги коснулись мягкой травы. Марк спрыгнул следом.
— Стоять! — Десантник, что дежурил у входа, вскинул автомат.
Марк стремительно нырнул под дуло и со всей своей чертячьей силы боднул вояку в подбородок. Десантник без звука упал на спину.
Нокаут!
Марк успел на лету перехватить оружие здоровой рукой и дал короткую очередь по окнам моей квартиры. Посыпалось стекло.
— Ты чего?! — заорал я. — Может…
— Не может! — отрезал Марк. — Бежим!
Мы нырнули в арку между домами. Под каблуком хрупнули стекла пенсне. Под стеной бился, оставляя кровавые перья, подстреленный Гайворон.
— Стой, не могу больше, — простонал я. — Сердце.
— Можешь, твою мать. Ты же Герой! Этот Матвеев не зря подкатывал. Тоже Яйцо ищет. Это власть, всемогущество! Хитрый, сволочь — своего не упустит.
— Куда… Уф… Куда мы бежим?
— Егеря Качуру помнишь?
— Того алкаша? Конечно.
— Что-то он мне, было, про Вырий мяукал.
— Мяукал?..
* * *
Качура стал паном Коцьким. Здоровенный жирный котяра в резиновых сапогах и потрепанном детском костюме вышел нам навстречу из лесного домика и с испугом уставился на «калаш» в руках Марка.
Райхер стоял в разорванной рубахе и повязкой на руке — ни дать ни взять местный Рембо. Растрепанный голубой бантик на хвосте нервно ворошил опавшую листву.
— Качура? — спросил я.
Кот кивнул.
— Нужна помощь, — добавил Марк.
Махнув лапой, Коцький первым вошел в избу. Мы — следом. В темной комнате оказалось неожиданно убрано. По углам больше не громоздились пустые бутылки. На столе в деревянной рамке красовалась фотография рыжей Лисы.
— Жена? — кивнул Марк.
Пан Коцький покраснел сквозь густой мех и потупил глаза.
— Ты говорить еще не разучился? — Марк осторожно положил автомат на стол.
— Мяу! То есть, да, конечно. Я говорю! — затараторил Качура. — Вскоре жена из… леса вернется, курочку испечем… Чаёк заварим. Всегда рады… Гостям.
— Будут тебе гости — не соберешь кости! Военные появятся с минуты на минуту. — Марк нагнулся и приложил ухо к полу. — Чую, уже близко. Где вход в Вырий?
— Во… Военные? — растерялся Коцький.
— Где Вырий? Ну? — Марк хлопнул ладонью по автомату. Портрет Лисицы со стуком опрокинулся.
Коцький попятился, наткнулся на стену. Марк нахмурился.
— Ты же умный, Котяра. Давай, говори уже.
— По дубу можно подняться! — ответил Коцький. — Помните, где мы в последний раз пьян… отмечали после охоты? Он теперь до неба дорос.
— Помнишь? — поднял на меня глаза Марк.
Я кивнул.
— Так чего ты ждешь?! Котяра — веди!
— А ты? — взявшись за ручку, я остановился возле дверей.
Марк недобро усмехнулся.
— Немного задержусь. Стены толстые — хорошее место для обороны.
— Ты… Марк, не говори ерунды.
— А как же жена? — подал голос Коцький. — Нет, я ее искать пойду…
— Вперед! Бегом!! — Рявкнул Марк, выталкивая нас за порог.
И мы побежали. Едва изба скрылась за деревьями, сзади послышались глухие одиночные автоматные выстрелы.
* * *
Дуб вырос со времен нашей последней охоты. Вспомнилась фотография. Петр Антонович — директор школы номер пять стоит в центре с грозным «Бенелли» двенадцатого калибра в руках. Я красуюсь с левого бока, опершись ладонью о вековой ствол. Где-то с правой стороны фотографии выглядывает Качура. Марка на снимке не видно — он фотографировал.
Кем вы стали теперь? Один — упырь, второй — черт, третий — кот.
А я — предатель, бросивший друга.
Трусливый герой.
Урод, который должен все за всех решать.
Я найду это проклятое Яйцо, Марк!
Зеленая крона тонула в розовых облаках. Вы-со-ти-ща! Поплевав на руки, я вцепился в сморщенную кору и прижался к Дубу всем телом. Там, внутри, бурлили живые соки и, казалось, что где-то в глубине могучего дерева стучит сердце. Я подтянулся и ухватился за следующее углубление в коре. Сказочные герои — народ живучий.
* * *
Облака ласково касались ног. Усталости не чувствовалось, будто я не карабкался только что из последних сил. Наверное, мне помог сам Дуб, дав силы давно не тренированному телу. Вот только рубашка порвана и забрызгана кровью из царапин на груди и руках.
Весь мир под ногами. А на горизонте возвышаются туманными замками горы.
— Герой?.. Ну, наконец-то! — прошипел сзади противный голос.
Обернувшись, я замер.
Он медленно выползал из густой темноты. Когда-то вместе с мамой я любил считать вагоны составов, что проезжали мимо железнодорожной станции. Выбирающийся из логова Змей производил такой же эффект — его хотелось посчитать.
— Обидно, когда тебе дают второразрядную роль еще и в амплуа злодея, — сказал он.
«В пресмыкающемся метров десять… — подумал я. — Наверное, еще и ядовитый. Всё — съест…»
— Ненавижу кино, в котором навстречу герою бежит толпа негодяев — чтобы только эффектно пасть от его героической руки. Злодеи промахиваются, злодеи глупые, в их глазах нет веры в победу… — Слова вылетали из пасти Змея вместе с изумрудными каплями отравы. — Но я не такой! Никаких второразрядных ролей, никогда!
