— Что ты делаешь? — спросили меня сзади. Я чертыхнулся, совсем забыв, что в помещении нахожусь не один.
— Остужаю голову, — сказал я, — мне жарко.
— А почему у тебя ладони синим светом сияли?
— Потому что так работает магия охлаждения, — не моргнув глазом, соврал я.
— А воздух в комнате ты можешь охладить? — поинтересовался Гунрам.
— Наверное, могу, — я пожал плечами, — но если я сейчас такое сотворю — это скажется на запасе моих сил, и я меньше воды отдам в следующий сосуд. Так что, мне попробовать?
— Не стоит, — тут же сказал краснокожий страж. Я усмехнулся про себя: не так уж сложно было манипулировать такими простыми и преданными слугами. Возможно, я слишком рано поставил крест на том, что у меня не выйдет с ними хотя бы приятельских отношений. Просто, как и всегда, не стоило спешить. Недельку нужно выждать, отдавая воду. А там напряжение в настроении спадёт, и можно будет попробовать о чём-нибудь поговорить. Может, попросить научить меня читать и писать… возможно, с помощью того же жезла. Ради такого стоит и потерпеть. Ради возможности получать информацию не только через фильтры тех, кто рассказывает только то, что посчитает нужным рассказать. А там, возможно, и разузнать что-то о пустынных кочевниках… то есть о тех, о ком местные жители совсем не хотят разговаривать…
Глава 2.4
Глава 4. Перенапряжение.
Следующий пункт назначения был чуть ли не в другом конце города. Мы почти целый час шли под палящими солнцами. И когда, наконец, пришли к очередному сосуду, я уже выдохся так, что не чувствовал в себе никакого желания творить чары.
— Никак нельзя было расположить сосуды поближе? — сердито спросил я своих стражей, — если я каждый раз буду столько ходить пешком — надолго меня не хватит.
— Извини, нежная чешуйка, — насмешливо хмыкнул Агер, во взгляде которого, однако, читалось беспокойство, — в следующий раз понесём тебя в паланкине.
— Глупости, — отмахнулся я, пытаясь отдышаться, — у вас же есть летающие звери, не знаю, как вы их называете, но меня из пустыни принесли сюда как раз на таком. Ну, так выделите одного, чтобы он носил меня по городу. Если вам важно, чтобы я до каждого сосуда добирался с меньшими потерями сил и, следовательно, мог отдать в сосуды больше воды, одного зверя для такого дела можно и выделить, как вы считаете?
Стражи переглянулись, причём с таким видом, словно я у них на глазах совершил какое-то научное открытие. После чего Агер нехотя выдавил:
— Наша чешуйка хоть и маленькая эгоистичная мразь, но, надо отдать должное, мозгами шевелить умеет. Как мы сами до этого не додумались?
— Мы поговорим об этом с владыкой Йегеросом, — кивнул Таши, — а теперь приступай к делу. Как видишь, нас уже ждут. Ещё раз напоминаю: не нужно надрываться, сотвори столько воды, сколько можешь.
Вокруг бака, в самом деле, уже собралось с сотню местных жителей с вёдрами в руках. Не тратя времени, я забрался на деревянный помост, который разместили рядом с сосудом, и снова начал наполнять его водой. И тут же сказалась усталость — руки и ноги дрожали, а в голову снова стала стучаться головная боль. И чем больше я творил воды, тем сильнее дрожали руки. Пришлось прерывать магию уже на четверти бака. И, как и в прошлый раз, едва магический процесс, позволявший мне сохранять равновесие, был прерван, как я тут же потерял равновесие и упал. И почти сразу же потерял сознание.
Очнулся я, пребывая у кого-то на плече. И этот кто-то очень быстро шагал по улице. Скосив глаза, я увидел белоснежные руки под плащом. Меня нёс обратно Агер.
— А… что случилось? — спросил я.
— Перенапрягся, чешуйка, — равнодушно ответил Агер, — надо тебя Джулу показать. Что-то с тобой точно не так.
— Мне не нужно, чтобы меня несли, — рыкнул я, — поставь меня на землю, я сам пойду!
Пожав плечами, Агер ссадил меня с плеча и поставил на землю. И с огромным удовлетворением созерцал, как я в ту же секунду шмякнулся на землю, чуть ли не уткнувшись носом в его сандалии.
— Ну, хотя бы ради того, чтобы ты немного побыл на месте, которое заслуживаешь, стоило это проделать, — фыркнул рано, играюче подхватывая меня и вновь укладывая на плечо, — а теперь, если с дурацкими просьбами закончили, пошли дальше. Не бойся, от меня не убудет. Если для того, чтобы напоить жителей города, мне придётся дни напролёт таскать тебя на плече, я буду это делать.
Минуты две после этого он молчал. Мне тоже сказать было нечего. Находиться в полной власти существа, которое тебя ненавидит и которое при малейшей возможности свернёт тебе шею — удовольствие ниже среднего. Агер, кажется, тоже осознавал положение, из-за чего позволял себе несколько раз впиваться пальцами руки, которой он меня придерживал, в мой бок. Однако ещё несколько минут спустя Агер изрядно меня удивил, нехотя процедив:
— Хотя надо отдать тебе должное, чешуйка — ты не халтуришь. Мог бы творить по одной бочке — и говорить, что всё, устал. И кто бы тебя проверил? Мы вынуждены почти во всём верить тебе на слово. А ты… стараешься, это видно. Часть воды, что ты утром для школы сотворил, ещё в родильный дом направили. Значит, капля совести и у тебя в голове есть.
Однако спустя тридцать секунд он добавил:
— Только помни, чешуйка, лично между нами это ничего не меняет. Когда в тебе отпадёт нужда — я лично оторву тебе хвост и засуну его в задницу так глубоко, чтобы ты никогда его не вытащил, — и с этими словами он весьма ощутимо дёрнул меня за хвост. В следующий момент хвост хлестнул его по лицу: как оказалось, для таисиана это был настолько неприятный жест, что буквально закипала кровь. Если кошки и собаки испытывают такое же чувство, когда их дёргают за хвост — они должны очень любить своих хозяев, чтобы позволять им проделывать такое. Агер же на этот жест, к моему удивлению, отреагировал философски. Всего-то посмеявшись, он просто пошёл дальше.
* * *
Отнёс меня Агер не в мою комнату, как я ожидал, а в подвальные помещения. Сначала я испугался, но потом успокоился: я, очевидно, показал проблемы с самочувствием, которые даже Агер не в состоянии игнорировать. А с учётом того, что за моё состояние они отвечают своими шкурами, сейчас меня наверняка несли к местному знахарю. Впрочем, уверен, что на кону стоят не только их шкуры, но и благополучие их детей, которые впервые за всю свою жизнь получат возможность вдоволь напиться воды.
Мимо мелькали серые коридоры. Снова стало прохладнее, и снова я задался вопросом: как им это удаётся? Ладно здесь, в подвалах, ещё могло быть относительно прохладно, но как быть с другими помещениями? Моя комната, например, находилась на самом верхнем этаже этого здания — но и там было почти прохладно.
В этот момент Агер внёс меня в следующее помещение, оказавшееся нечто средним между кабинетом и лазаретом. Помещение было длинным, раза в два больше тронного зала. По левой стороне стояли четыре широкие деревянные лавки, на одну из которых Агер меня и уложил. Когда я посмотрел в другую сторону, то увидел там стол, за которым сидел ещё один рано и что-то писал, два шкафа, один с книгами, второй — с банками и склянками, а так же постель в углу. Над столом к стене крепилась жёрдочка, на которой спала птица, похожая на сокола.
— Что такое? — не оборачиваясь, спросил рано с коричневой шкурой.
— Да вот, — голос Агера меня поразил, мне ещё не доводилось слышать его таким виноватым, неловким и даже испуганным, — в первый же день наш гость надорваться умудрился. Видать, не так ему что-то… Ты бы посмотрел, Джул?
Рано по имени Джул отложил в сторону карандашный огрызок, которым он что-то тщательно записывал, встал из-за стола и подошёл к кушетке. Выглядел он почти как минотавр: такие же свисающие уши, большие глаза, коричневая шкура и даже рога. Только что лицо было всё же больше человеческое, нежели звериное.
