Рыбник сделал кислое лицо, но покорно кивнул.
Глава 9
Когда рыбник отправился раздавать указания своим рабочим, Иван несколько раз закрыл и открыл засов, подергал дверь и хмыкнул:
— Нет, не получается.
— Что? — оглянулся мастер Оронтус.
— Запереть эту дверь из лавки нереально. Вход тоже никто не взламывал. И не запирал замок не тем ключом, который у нашего терпилы в кармане. Так?
— Да, — кивнул вопрошающий.
— Значит, в тот момент, когда рыбник зашел сюда утром, злоумышленник был тут. Ну, или никакого вора не было, рыбник зачем-то сам устроил этот переполох. Вопрос: зачем?
— Думаю, Тайран не врет.
— Я тоже ему верю. Значит — магия.
— Нет, — покачал головой вопрошающий. — Наш потерпевший не так уж прост. Для купца распознавать мороки — первое дело. У него с собой несколько артефактов, наверняка среди них — что-то, что убивает магию отвода глаз.
— Ну, и где же тогда был этот суслик? Тут толком нигде не спрячешься — ни платяного шкафа, ни сундука…
— Почему суслик?
— Потому что он есть, но его никто не видит. Так у нас говорят… на юге. Впрочем, это не важно.
Иван снова осмотрел комнату, подошел к сейфу, присел и заглянул под стол:
— Тайран, проверяя, что украли, наверняка стоял тут. Но отсюда видно, что под столом… слушай, мастер Оронтус, а вот теоретически… конечно, наш рыбник — еще тот хитрец. Но, похоже, весьма жаден. Значит, все свои эти штучки… ну, артефакты разрушения мороков и все такое… вряд он ли заказывал их у самых знаменитых магов… хотя у вас в столице, наверное, много что можно достать…
Вопрошающий покачал головой:
— Чисто теоретически, конечно, бывают артефакты невидимости, которые наводят такой морок, что простыми оберегами его не развеять. Но они и стоят немало. Сколько украли?
— Пять десятков золотых.
— А такая штука стоит раз в десять дороже. Ты можешь представить дурачка, который покупает артефакт за пять сотен и ворует горсть серебра?
— Значит, рыбник все равно врет. В сейфе было что-то, что дороже и векселей, и этого твоего артефакта. Но про то, что оно там было, молчит… найдем вора — поспрашиваем о том, чем он поживился. Любопытно. Может, на какую-нибудь более серьезную аферу выйдем. Ладно, поговорю-ка я еще разок с торговками…
Иван распахнул дверь в лавку и поманил девушку:
— Лисси, иди сюда!
Обойдя стол, он уселся в хозяйское кресло и указал продавщице на стул, который рыбник обычно предлагал клиентам. Девушка примостилась на краешке и скромно потупилась.
— Не волнуйся! — как можно мягче произнес Иван. — Мне нужно точно знать, что происходило на рынке и около лавки перед тем, как вы с Пани ее открыли. Кстати, кто открывал лавку?
— Я, — выдавила из себя Лисси.
— А Пани уже стояла у дверей лавки, когда ты пришла, или пришла потом?
Этот вопрос показался девушки не опасным, поэтому она открыто взглянула на сыщика:
— Мы вместе пришли. Пани снимает у нас угол. Она сама из Карповки, ей домой каждый день никак. Да и что ей в той дыре делать? Она первой устроилась в лавку. А мамка как раз жиличку искала, чтобы аккуратная и не гулящая. А потом Пани меня сюда устроила. Прошлым летом. Вдвоем ходить веселее.
— Далеко живете?
— Да за рыбными рядами, у мелочного пирса. Нам надо через весь рынок пройти, а вечером, бывает, рыбаки подзагуляют…
— Понятно, — кивнул Иван. — То есть вы с Пани подошли к коптильне со стороны рынка. Была восьмая склянка. Рынок уже работал?
— А то нет! Конечно, сегодня шторм, народу немного, но кухарки обычно с раннего утра приходят, чтобы рыбу прямо с лодок купить.
— Кого-то из знакомых, из тех, кто на коптильне работает, видели?
— Как не видеть? Тетка Страта пирожки покупала. Мы с Пани тоже купили и вместе пошли. Оливу видели, но она вперед побежала, опаздывала.
— А что ж тетка Страта не спешила?
— Так она же — засольщица, а Олива на разделке, — веско ответила девушка.
— Ну, а потом? Вот открыли вы лавку…
Лисси снова опустила глаза:
— Ну, открыли… стали торговать…
— И много наторговали?
— Как всегда. У Пани запись. Как всегда, кухарки приходили, потом этот, лорд из Верхнего города приехал… ругался, что тюлька вроде как попахивала прошлый раз… а мы что, виноваты? В коптильню рыбу со льда берут, а сколько она там лежала — не наше дело.
— А потом?
— Потом Рик прибежал, сказал, что хозяина ограбили, и он в полицию пошел. И что бабы сидят денег ждут… потом Малинара пришла, попросила занять два серебряных. Говорит: «Дети дома голодные, куплю хлеба и вихрем обратно, хозяин должен дать сегодня».
— Из кассы дали? — догадался Иван.
— Да! — залилась краской Лисси. — Вы уж не выдавайте нас! Тогда я скажу, кто к хозяину по вечерам приходит!
Сыщик тихонько хихикнул:
— Про вечера потом расскажешь. Сейчас мне ни к чему. А кто такой Рик?
— Так грузчик наш. Ну, и так, принеси-подай.
Показания Пани совпадали со словами Лисси.
К тому моменту, как Иван закончил разговоры с девушками, Оронтус перестал возиться с сейфом, махнул рукой:
— Бесполезно! Ничего нет.
— А у меня есть одна мыслишка, — задумчиво сказал Иван. — Ну-ка, где описание украденного?
Порывшись в папке, он достал нужный лист и прочитал вслух:
— Шкатулка из темного дерева с медными накладками, изнутри выстлана красным бархатом, размеры: две пяди на полторы по крышке, высота — шесть пальцев. А не маленькая коробочка-то!
— И что?
— А то, что такую, в карман не положишь. За пазуху сунуть можно, но это будет заметно.
— И что? Идет мужик по улице, несет что-то за пазухой. А если баба — и того проще, сунула под фартук, а там разбирай, где титьки, где что другое.
— Хм… — пробормотал Иван.
Он еще раз окинул «конторку» взглядом и попросил напарника:
— Посиди пока здесь. Я пойду, гляну, где наш потерпевший и его рабочие.
***
Для того, чтобы попасть в цех, Ивану пришлось выйти во двор и пробраться между луж к двери в ближней к причалу стене здания — такой же здоровой, как и складская, и сейчас распахнутой настежь. У нее на солнышке, рассевшись на штабелях досок, грелось с десяток мужиков и баб в тяжелых сапогах и просмоленных фартуках. При виде незнакомца все хором уставились на него.
— А где мастер Тайран? — спросил сыщик.
— Убег куда-то, — фыркнула бабенка с серым злым лицом и усталыми глазами. — Мы тут тоже его ждем, родимого нашего!
— Родимого! — хохотнул сидевший рядом бородач. — Кому родимый, только не тебе, душа-Малинка!
Бородач пихнул тетку локтем в бок и захохотал чему-то, понятному рабочим, но не понятному Ивану.
— А тебе, что ль? — та, которую назвали Малинкой, демонстративно поднялась с доски, ушла внутрь здания.
— А чо она? — насупился бородач.
Иван кашлянул в кулак и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Значит так. Я — дознаватель из полицейской управы. Мне нужно опросить всех, кто был в коптильне сегодня ночью и утром. Сначала — тех, кто работал в ночь, чтобы потом их не задерживать.
— А они никуда и не убегут, им Тайран денег не дал. Примчался весь такой, верещит: «Обокрали! Воры! Всех в тюрьме сгною!» И не стал платить, побежал в вашу управу.
— Ага! А как мы в его конторку залезем? Дверь в склад закрыта. Как с вечера короба с рыбой со льда вынули — так и закрыли.
— Ну-ка, что за дверь, покажите! — скомандовал Иван.
Бородач, который, похоже, был тут за старшего, нехотя поднялся:
— Ну, иди, служивый, смотри.
Цех выглядел так, как выглядит цех в любом мире: неоштукатуренные кирпичные стены, черные от времени и дыма, каменный пол, каменный стол — прямоугольный кусок гранита, отполированный сверху — то ли специально, то ли от долгого использования.
Вдоль стены стояли чаны с разделанной рыбой, уже посыпанной солью со специями. Вдоль другой — какие-то короба, бочки и несколько поленниц дров. В той, что напротив входа, действительно имелась здоровенная дверь, запертая на висячий замок. Рядом темнел вход на лестничную площадку.
