Подойдя к гиганту, Добрый Доктор положил руку ему на локоть.
– Собачья погодка, как я погляжу, – сказал он. – И кошачья.
Я перестал лаять, а гигант повернул голову и уставился на него, явно растерявшись от такой блестящей остроты.
– Песик хочет, чтобы ты отпустил кошечку, – продолжал Добрый Доктор. – Кошечка тоже хочет на землю. Поставь ее и пойдем со мной. Плохая ночь, чтобы выходить из дому – под такой дождь.
– Пло-ха-я ночь, – ответил большой человек.
– Да. Поэтому поставь кошечку на землю и пойдем со мной.
– Пло-хой дождь, – прибавил гигант.
– Да. Кошка. На землю. Сейчас. Пошли. Сейчас. Со мной.
– Кош-ка, ко-шеч-ка, на зем-лю, – произнес великан, нагнулся и осторожно поставил Серую Метелку на дорогу. Выпрямляясь, он встретился со мной взглядом и прибавил:
– Хо-ро-ший пе-сик.
– Я в этом уверен, – сказал Добрый Доктор, взяв его за локоть обеими руками и поворачивая назад к ферме.
– Давай уберемся отсюда, – сказала Серая Метелка, что мы и сделали.
Твари становятся все беспокойнее, но запреты для них все еще в силе. Сегодня утром зашел к Ларри и предложил ему откликаться на имя «Счастливчик», если к нему обратится кто-нибудь из лесных обитателей во время его странствий. Я объяснил ему, что мне пришлось придумать для него легенду, чтобы рассеять недоумения по поводу его статуса. Он согласился быть еще более осмотрительным во время своих приходов и уходов. Я просветил его насчет всего остального тоже, потому что считал нас партнерами. То есть всего, кроме настоящей личности Линды Эндерби. Мне ужасно не хотелось разрушать его иллюзии относительно приятной старой дамы, общение с которой доставило ему столько удовольствия. Что открылось, то уже открылось, – а я сомневаюсь, чтобы открылось многое в таком запутанном случае, как у него, и при том, что он так осторожен, – поэтому я немногим рискую, позволяя ему еще какое-то время тешиться приятными воспоминаниями о ее визите. Я решил подождать еще несколько дней, а потом уже раскрыть ему обман.
– Что-нибудь слышали о полиции и их поисках? – спросил я.
– Они все еще продолжают расследование, уже допросили всех и теперь начали прочесывать поля вдоль дороги. Мне кажется, их последняя теория такова: полицейского могла сбросить его лошадь, которая действительно потом вернулась в конюшню.
– Наверное, он не всплыл. Возможно, доплыл до моря.
– Может быть. Уверен, они очень скоро вплотную займутся поисками всплывших трупов.
– Интересно, чем может обернуться вся эта суета для Графа, если они заберутся слишком далеко в поля?
– Готов побиться об заклад, на поверку окажется, что он переехал в другое место.
– Так вы тоже считаете, что у него есть еще одно место?
– Конечно. Это в его стиле. И он прав. У каждого должно быть место, куда можно убежать. Лишняя осторожность никогда не повредит.
– А у вас есть?
Он улыбнулся.
– Надеюсь, у тебя тоже, – сказал он.
Никто не может определить, улыбаюсь я или нет. Потом я пошел искать Серую Метелку, чтобы попытаться убедить ее еще раз слазить для меня в склеп. Но ее нигде не было. В конце концов я сдался и побрел к дому Растова.
Шипучку я тоже не смог сразу обнаружить и стал ходить вокруг дома и заглядывать в окна. Я увидел самого Растова, развалившегося на стуле с бутылкой водки в одной руке, а другой рукой он прижимал к груди предмет, который мог быть его иконой. На подоконнике что-то зашевелилось, и я понял, что это мой бывший партнер. Шипучка поднял голову, уставился на меня, потом головой показал на соседнюю комнату. После соскользнул с подоконника и исчез.
Я отошел назад к ближайшему окну указанной комнаты, которое было слегка приоткрыто. Через несколько секунд он появился.
– Привет, Шип, – сказал я. – Как дела?
– Иногда мне хочется снова в поле, – ответил он. – Я бы сейчас готовился к долгой зимней спячке.
– Плохая ночь?
– Я вовремя выбрался. Он снова принялся за свое. Пьет и поет грустные песни. Он может навлечь на нас крупные неприятности, если слишком напьется. Лучше бы ему протрезветь к решающей ночи.
– Надеюсь, так и будет.
Мы двинулись к задней стороне дома.
– Ты занят? – спросил он.
– Да.
– Послушай, Нюх, босс не все мне рассказывает, а Ночной Ветер говорил, всего пару дней назад, что существуют способы определить при помощи гадания, кто Открывающий, а кто Закрывающий. Это правда?
– Он прав, – сказал я. – Но они ненадежны, пока не умрет Луна. Чтобы они заработали, необходимо какое-то горючее.
– А сколько времени должно пройти?
– Несколько дней.
– Так люди начнут открывать статус друг друга очень скоро?
– Да. Так всегда происходит. Поэтому важно закончить все совместные дела заранее. После того, как подведены итоги, твои бывшие партнеры могут оказаться твоими новыми врагами.
– Мне не нравится перспектива иметь врагом тебя или Ночного Ветра.
– Из этого не следует, что мы должны убивать друг друга до великого события. Лично я всегда считал подобные поступки признаком слабости.
– Но ведь всегда происходят какие-то умерщвления.
– Я об этом слышал. Мне это кажется напрасной тратой энергии, раз все равно в конце все решится.
– …И половина из нас погибнет от ответного удара победившей второй половины.
– Редко происходит равное деление Открывающих и Закрывающих, пятьдесят на пятьдесят. Никогда не известно, какой будет диспозиция или кто появится в конце. Я слышал, что однажды был случай, когда в последний день все отступили. Никто не явился. Что тоже плохо. Подумай об этом. Любой из них, у кого хватило бы мужества, мог тогда повернуть дело по-своему.
– Сколько осталось времени до того, как все станет известно, Нюх?
– Уже совсем скоро. Полагаю, кто-то уже сейчас работает над этим.
– А ты знаешь?
– Нет. Узнаю очень скоро. Мне не нравится знать без крайней необходимости.
Он заполз на старый пенек. Я сел на землю рядом.
– К тому же, – объяснил я, – это помешало бы мне попросить тебя кое-что сделать, прямо сейчас.
– Что именно? – спросил он.
– Я хочу, чтобы ты вернулся со мной к склепу и проверил, там ли еще Граф.
Он молчал, поворачиваясь в солнечных лучах, блестя чешуйками.
– Нет, – наконец ответил он. – Нам не нужно туда ходить.
– Почему?
– Я уже знаю, что его там нет.
– Откуда ты знаешь?
– Вчера ночью я выползал наружу, – сказал он, – и спрятался в сливовом дереве, которое, как я узнал, часто навещает Игла, чтобы поесть. Когда он прилетел, я сказал: «Добрый вечер, Игла.»
– Это ты, Шипучка? – отозвался он.
– Собственной персоной, – ответил я. – Как кормежка?
